Не удивляйся, меня научили
рифмы бояться придуманных фабул:
или влюбляйся без памяти, или
честно признайся, что хочется бабу.
Вот и кадри с этой целью подружку,
в Ялте бlяdюжек, ей-богу, хватает.
Чешского пива отведаешь кружку,
всё напряжение тихо спадает.
Исповедальность для лирики – благо,
типа бисквита к хорошему чаю:
многое стерпит, я знаю, бумага,
да вот читатели лжи не прощают.
Падают звёзды, волнуется море,
гул над ущельем стоит камнепада;
если написано «х…!» на заборе,
вслух повторять это слово не надо!
Встал за сутулым насупленным мысом
серый туман и пополз, словно лава.
В городе мы тараканам и крысам
всё ж уступаем в живучести, право.
Что-то не так в мире деется этом,
что вдохновляло, вдруг стало немило:
если сподобилось выйти в поэты,
значит, угодно так Господу было.
Мир мой незыблемым долго казался,
да неестественно это, как видно:
друг закадычный врагом оказался,
только свои предают, – вот обидно!
Быта детали, реалии жизни –
вот алгоритмы, вселенские коды:
жить мы хотели при коммунизме,
да не вписались в законы природы.
Мы изолгались, изверились или
надорвались, оказались мы слабы.
Не возмущайся, меня научили
рифмы бояться придуманных фабул.