Люблю я нашу русскую равнину, с ее волшебной природой: изумрудными лесами, пышными дубравами, золотыми рощами и красавицей Волгой. Куда ни кинешь взгляд – пейзаж с картин Прищепы. И так тепло на душе становится, так необъяснимо радостно.
Я – горожанин, но с недавних пор живу в деревне. Рядом с моим небольшим бревенчатым домом находится густой лесок и березовая рощица. Часто, когда сойдет первый снег, я ухожу в лес поздороваться с дятлом и зябликом. С этими лесными обитателями я подружился еще прошлой зимой - приносил им хлеба, гречихи и ячменных зерен, потому что в морозы трудно пичужкам найти себе пропитание. Вот и этой весной решил по лесным тропкам пройтись, прогуляться до опушки. Иду по лесу, с пернатыми солистами переговариваюсь. Подошел к замшелому холмику, вижу – коричневый клубок лежит, а из него иголки торчат, тронул сухой веткой – замер клубочек, не шевелится и не дышит вроде, я тоже испугался от неожиданной встречи. Решил схитрить – сделал вид, что ухожу, осмелел тогда клубочек мой, зашевелился и собрался было бежать, да завалился на бок, а потом кое-как заковылял к можжевельнику. Понял я, что повстречался мне маленький колючий лесной житель – ёжик и видимо что-то с моим приятелем не так – то ли ранен врагами лесными, то ли сам покалечился – идти не может. В лесу с таким здоровьем, ой как трудно выжить, уж очень много здесь врагов у ёжика: прожорливый дикий кабан, хитрая лиса, вездесущий барсук, бесстрашная куница и грозный хозяин ночного леса – филин.
Надумал я приютить пропащего строптивца. В моем рюкзаке был холщевый мешок – туда и поместил нового друга, – «Сиди, дружок, смирно, не высовывайся!» Направился обратно к дому, а по дороге собрал немного желудей, веток мягких, прутиков, – будет моему знакомцу и еда и подстилка.
Принес домой. Только за порог – собака Веста, почуяв неладное, залилась жутким лаем и только когда я прикрикнул на нее – присмирела. Ох, и развеет скуку мой приятель!
»Хорошо бы ёжика сначала водичкой напоить из чашки, покормить хлебушком», - подумал я. От утренней трапезы остался кусочек крылышка куриного, да плошка каши перловой, а на «десерт» – припас я грибочков и ягод смородиновых – на радость новому жильцу.
Рана на ежовой лапке оказалась несерьезной, я смазал ее бриллиантовой зеленью и забинтовал некрепко, чтобы не нарушить кровообращение. Все время лечения «колючий» норовил свернуться в шарик и выпустить иголки - приходилось хитрить, подкармливая его вкусным, чтобы был покладистей.
Через неделю «кот в колючей шубке» вовсю носился по комнате, создавая невероятный шум, особенно по ночам, этим он походил на старую беспокойную жилицу – мышь, давно и надежно поселившуюся под половицей. Он то пыхтел как паровоз, несущийся по рельсам, то топал, издавая звуки африканского там - тама.
Вопреки расхожему мнению о неуживчивости ежей – могу сказать, что «находка» был довольно покладист и вполне дружелюбен. Говорят, на Руси ежей почитали за мудрость и даже Бог, создавая Землю, советовался с ними.
Имея независимый характер, ёж вел себя осторожно, понемногу обживаясь и привыкая к новому дому.
Моя любимица – белошерстая кошка Маруся поначалу не очень жаловала соседа – урчала, шипела и не подпускала к блюдцу. Ёжик был строг, но мил и как-то даже изловил жука, которого Маруся панически боялась. С тех пор они стали приятелями.
Колючий постоялец оказался хорошим пловцом. Когда в стоящей в сенях кадке появлялась свежая вода – он с удовольствием упражнялся, плавая не хуже дворовой утки.
Но главным занятием «иглистого мячика» были поиски еды и обустройство своего домика. В этом, надо сказать, ежище преуспел. В ход пошли старые газеты и журналы, которые я принес ему с чердака. Сооружение юного зодчего получилось уютным и теплым, не хуже сурковой норки в лесу. Он с удовольствием в нее забирался, видимо только там чувствуя себя в безопасности.
В еде ёж был неприхотлив, главное, чтобы ее было много. Иногда я баловал друга чем-нибудь сладеньким – диким яблочком или грушкой – обжора смешно причмокивая и сопел от удовольствия.
Так прошел месяц. Ёжик совсем уже привык ко мне и новой «квартире». Я тоже привязался к неугомонному малышу и даже его ночные забеги казалось мне лишь тихой барабанной дробью летнего дождика.
Вскоре, я заметил, что он все чаще подбегает к двери, замирает и подолгу нюхает воздух, сквозящий из щели, – может быть с грустью вспоминал о родном доме, который пришлось покинуть, и как теперь живут его сородичи.
Только дым костра мой ёжик не любил. Когда сельчане жгли в предзимье падшую листву, он реже подходил к двери и, забившись в уголок, подолгу не выходил оттуда, пока желание что-нибудь съесть или попить водички не изгоняло его оттуда.
Как-то ранним летом двери в сени и во двор были распахнуты, сладко пахло молодой травой и нежный аромат чайной розы в саду заполнил все вокруг.
Я задержался у сестры в гостях, а когда вернулся – не обнаружил новосёла. Где только я не искал его: и в норке, и в любимом уголочке, где мягкая перинка из старого ватника давно стала ему и люлькой, и игрушкой.
Прошел год. Я прогуливался по лесным тропинкам, любуясь зеленеющей листвой, с удовольствием вдыхал медовые ароматы трав, слушал дыхание нового лета.
Опушка была уже покрыта бархатным ковром, на ней кипела жизнь муравьиного семейства и дружные опята повсюду облепили еловые пеньки, с гордостью демонстрируя свои кружевные юбочки и кокетливые желтые шляпки.
Вдруг послышался шорох и знакомое пыхтение.
Я узнал своего пропажу по зеленой метке, которую поставил, пытаясь вылечить ранку, и чуть было не воскликнул от радости: «Здорово, дружище!». Неожиданно, дубовая листва у моих ног зашевелилась, показалась черная блестящая пуговка и толстая ежиха ревниво покосилась на меня своим глазом - бусиной.
Я понял, что волноваться мне теперь нечего. Ведь никто не может быть один, даже если ему кажется, что он вполне счастлив.
18 февраля, 2018 г.