Автомойка
На автомойке есть движение, но нет жизни.
Нет никого, кроме парня в комбинезоне; он берет плату,
показывает свободную колею и исчезает в облаках.
Ты выключаешь радио, всё, теперь ты один. И это отличный момент
для того, чтобы обдумать убийство или начать молитву.
Мыльные губки, струи, колышущиеся моечные занавески,
Дервиши в синем выскакивают из-за кулис, хлопают по капоту чем-то мокрым,
вертятся юлой вокруг; панически дергая замшевотряпочными руками.
Полощущая вода грохочет, хлещет по стеклам и по капоту машины.
Не исключено, что лишь здесь и сейчас тебе преподносят
твою настоящую жизнь: бурлящую механическую вселенную
со свободной игрой ветра и воды, тщательно продуманной
в твоём полном отсутствие, туннель, в котором ты
неуправляемо движешься, и когда старый добрый свет
появляется на выходе – он начинает сиять.
Wasstraat
Er is geen leven in de wasstraat, maar beweging –
afgezien van de man in overall die het geld aannam,
het spoor wees en in de wolken verdween.
Op de radio na ben je alleen. Dit is een goed moment
om een moord te beramen of een godsdienst te beginnen.
Er zijn sponzen en sproeiers en wuivende gordijnen,
blauwe derwisjen komen uit de coulissen, slaan aan,
tollen met paniekerige zeemleerledematen* op je af.
Spoelwater davert, geselt ramen en plaatwerk.
Misschien dat je hier en nu het ware bestaan
krijgt opgedist: een kokend, mechanisch heelal
met vrij spel voor wind en water, uitgeknobbeld
door een zekere afwezigheid, een tunnel waar je
stuurloos door rijdt in zijn vrij en als oud licht
uit tevoorschijn komt – stralend.
*В тексте «Автомойки» есть несуществующее слово: zeemleerledematen, слепленное из трёх слов. Дословно можно перевести как: «замшевымичленамитела»(имеются в виду конечности: руки, ноги). Я перевела это как замшевотряпочными руками.