Израненные губы шепчут имя
И ими же он припадает ко кресту
Из тонкого стекла, из инея,
К сплетённому терновыми оковами
Вороньим неживым рукам.
Вся плоть его пульсирует под кожей,
И рвётся похотью порок,
Обнажена уже душа давно
И, грудь прохладную нагую
На части разрывает наживую.
Огонь тлетворный, тусклый, седовласый
Сжигает медленным томлением его,
А, на губах запёкшихся кровью,
Готов уж вырваться блаженный стон.
Боль так приятна, так сладка наощупь
И нежным звоном слышатся удары
По оголённым пальцам, взмокшим от ранений и ударов.