Стою я себе на балконе, дышу свежим воздухом и обозреваю окрестности с высоты седьмого этажа. И надо сказать, что есть на что посмотреть.
Во первых, удивляет то, что почти все жители Петербурга носят одежду чёрного или тёмно-серого цвета. Поголовно. Очень редко среди прохожих мелькнёт что-то светленькое или яркое. И даже у детей в основном одежда очень печальных оттенков.
Но вдруг я увидела большую группу людей одетых так неожиданно разноцветно, что поневоле сосредоточила на них внимание. Они громко разговаривали между собой, что меня весьма насторожило. Ведь в Питере не приветствуется повышенный тон в общении. Но люди смеялись, дёргали друг друга за одежду. Шло бойкое обсуждение какой-то общей проблемы. Проходящие мимо невольно улыбались и оглядывались на эту группу. Тут подошла к ним очень энергичная, деловая женщина, сделала какое-то сообщение и решительным шагом направилась, увлекая за собой всю эту пёструю группу в сторону только что подъехавшего автобуса. Стало понятно, что это были туристы. Иногородние. Видимо, яркая расцветка одежды, выбивающаяся из общепринятой цветовой гаммы, может быть только у приезжих туристов.
Во вторых, обращают на себя внимание собачки, с которыми гуляют любители животных по всем паркам, скверам и по улицам. Они все такие маленькие, что иногда так и хочется приглядеться: а не кошка ли это? А вот вчера я увидела большую, просто роскошную собаку – дога и при ней высокого, солидного хозяина, прогуливающихся по просторному скверу. Но как они шли! Неторопливо, с достоинством, сознавая собственную значимость в этом мире и совершенно не обращая внимание на многочисленных шавок, бегающих у дога под ногами. Очень это было впечатляющее зрелище!
А сегодня я наблюдала, как на перекрёстке остановилась машина неизвестной марки. Прямо по середине. Да так, что объехать её ни с той, ни с другой стороны было невозможно. Возникла некоторая пауза в автомобильном движении. Все ждали. Но машина, так «удачно» застрявшая в горлышке узкого перекрёстка, стояла намертво. Водители стали подавать нервные сигналы, но машина не двигалась. Тут "автовопли" усилились и превратились в отчаянный вой. Машина стояла.
И когда все машины заорали так, что просто с ума можно было сойти – дверца открылась и из неё, довольно неуклюже, вылез небольшой дедок в малахае и с большой бородой. Он стал что-то громко кричать, показывать рукой на нос своего транспорта, а потом опять залез в машину и захлопнул дверь. А поскольку застрявшая машина так и не двигалась – начался такой истерический крик всех и вся, что опять открылась дверь и вышел дед. На сей раз он вышел с палкой и стал ею угрожающе размахивать во все стороны. Люди не поняли. А дед покричал, поразмахивал палкой, а потом как-то съёжился и явно заплакал. Он опять втиснулся в свою несчастную машину.
Мужики замолчали. А потом, как по сигналу, стали выскакивать из своих авто и бежать на помощь к деду. Он вышел и стал что-то объяснять им, указывая на движок. Все сплотились, открыли капот и стали в нём копаться. Один симпатичный парень сбегал к своей машине и принёс ящичек с инструментами. Тут работа закипела на высшем шофёрском уровне. Подходили и из других машин, давали советы. Но издалека. Так как основная ремонтная группа шуровала в машине на полном серьёзе и с азартом. Деда поставили в сторонке, чтобы не мешал. И он всё приглядывался и очень переживал. Не прошло и десяти минут, как один водитель залез внутрь и стал газовать. И машина, предварительно чихнув, завелась.
Дедок аж подпрыгнул от радости. Мужики подошли к нему, а он начал их обнимать и благодарить. Потом залез в кабину, и машина поехала. Дед стал приветственно махать из окна, а довольные такой развязкой водители, вернулись в родные машины и тоже двинулись в путь. Через три минуты восстановилось нормальное движение – как будто ничего и не было.
Смотришь вот так вот с высоты на мир, и думаешь: «Как много таинственного в природе! И как много добрых и отзывчивых людей в Петербурге».