Я родился в рубашке свободы,
Данной мне напрокат Бытиём.
Сотворён из особой породы
Бабой снежной и снегирём.
У меня пять суббот на неделе,
Пару пятниц с шаббатом в году.
Если б вы меня чем-то задели,
Утопился бы в снежном пруду.
Впечатлительный до остракизма,
Рассудительный до пустоты,
Из наивного вышел марксизма
В небеса твоих глаз у плиты.
Дева стройная в хаки-бандане,
С тесаком на дрожащем бедре.
Не стоял я с тобой на Майдане,
Не плясал, будто бес, на ребре.
И не слушал с шипеньем пластинку,
All your need is — закат у реки.
Не искал, но нашёл половинку
Навсегда, для небес, вопреки
Наговорам друзей просветлённых:
«Ну зачем тебе геморр такой,
Пара жарких очей раскалённых,
Залетевших в небесный покой.?»
Прожигают до самого сердца,
Любят так, что опасно дышать.
Носят ножичек остренький в берцах,
На груди твоего малыша...
И глядит он глазами пророка
В небеса от которых хоть плачь.
Нам без них в пустоте одиноко,
Слёз счастливых, родная, не прячь.
Буду их целовать на рассвете,
Пить, как сладкий берёзовый сок.
У младенца в потешной беретте
Осиянных небес туесок.
И уральская глыба в рогатке,
От которой не скрыться врагу.
У меня с тобой всё не в порядке,
Я порядок терпеть не могу.
Мы спонтанны, как птицы в апреле,
Будто змеи мудры в вечеру.
Полюбила Весна менестреля,
Беллетриста-монаха в миру.
И зачала Любовь от капели,
Мёдом солнечной влаги дыша.
Полотно чудака: «Прилетели
В ад земной пара крыл без гроша...»