Там, где сходит на нет белопанцирный город,
прорастает в рассвет галактический солод,
где ладонь опускается жестом бессилья
на земной вавилон и железные крылья,
мнёт и месит по новой из красной и влажной,
из подножной, подкожной, отравленной жаждой,
проникающей в поры бессонной горячки
солью вроссыпь высокой и солью незрячей,
речевой, на вальцах проскрипевшей, не в пальцах,
под какие кресты слов натянутся пяльца,
чтоб себя продевать из земных оболочек
в многоточия дым, говорения прочерк