А после от меня еще месяц пахло
Молоком. Мотыльковым. Белым.
Кровным и сокровенным. Телом.
Словно на шею, на чрево, на пах, на
Колени пролили январский свет,
Рассеянный, пришлый, ничейный.
Я носила себя стеклом бакалейным
И ступала по снегу след в след.
Я ходила в утробе, как в волчьей шкуре.
А потом она лопнула вербной почкой.
Я пошатывалась на ногах непрочных,
Радуясь шероховатой текстуре
И неправильной каменистой форме.
Вкус рыбьих ребер, оленьей крови.
Мое новое меня кормит.