С колен, я помню, встала,
А на коленях пусто.
Куда господь мой дел все наши чувства?
Уж я-то помню что тогда я испытала.
А как понять, что там что-то осталось?
Что, всё ж, оно живо,
Что бог - не вор,
Что бог наш видит в чём-то счастье,
И что он против чьей-то власти в чувствах,
Сорванных отчасти
Средь клочьев брошенных и в ранах на запястье.
Эх,
Когда огонь всех ведьм погубит,
Когда мой час гореть наступит,
Иисус, скажи, в который раз внемлю я!
Что эти сказки про чужие, чуждые мне ласки
Смогу в огне оставить том,
А все проблемы мира внешнего оставить на потом?
Но как мне верить вам, Господь, коль вы бессильны?
И этим глупым людям и насилию
Не можете вы дать отпор.
Настанет час и я возьму топор
И отрублю свои ужасные виденья,
Чтоб не ходили больше привиденья
По веткам умирающей весны.
Какая разница, покуда это сны?
Но вас, уверена, я повстречаю дважды.
И тот огонь, родившийся однажды
Сожжёт меня, или нас каждого?
Лишь одного из нас?
Зачем-то... Чей-то? Свой я слушаю приказ
К уничтоженью жёлтых глаз,
Что смерть мне предвещали,
И в голове моей мне жить мешали.
Чтоб завершился тот расказ,
Что начала я так некстати раз влюбившись,
Но чувств ответных так и не добившись.
Когда тот тёмный принц в любви мне клялся...
Убив, в убийстве не признался,
Мой грязный и прекрасный принц.