В 1965 году я был включен в состав двадцати молодых ученых Советского Союза, которых послали на 10 месяцев на научную стажировку в Англию. Такого рода обмены Cоветского Союза с капиталистическими странами только начинались, об этом говорит то, что в честь нашего приезда был прием у королевы Англии. После официальной части приема в резиденции королевы был накрыт “high table” , то есть “высокий стол”, который отличается от обычного стола тем, что он стоит на деревянном помосте, возвышающемся над полом на 15 – 20 сантиметров. Непривычным для меня и моих товарищей оказалось большое количество вилок и ножей разных размеров, лежащих возле каждого из нас, особенно сложно было решить какими из них пользоваться, когда была подана прекрасно приготовленная рыба внушительных размеров. Но, посмотрев, как управляются с рыбой принимающие нас англичане, мы легко преодолели и это испытание. После непродолжительного пребывания в Лондоне мы разъехались по местам нашей стажировки в университеты, где работали наши научные руководители. Я проходил стажировку в Бристольском университете. Бристоль - морской порт на юго - западе Англии.
Англичане заметно отличаются от других народов, но они не хуже и не лучше других, просто они обладают определенными качествами, которые присущи только им: приверженность традициям, умеренность, индивидуализм и другие проявления “островной психологии”. На математическом факультете Бристольского университета, куда я приехал на стажировку, работал преподавателем индус, окончивший один из университетов США и защитивший там диссертацию. А после того, как к нам с индусом присоединился, присланный для обучения в аспирантуре Бристольского университета француз из Парижского университета - Сорбонны, получилась, как нас называли англичане, “интернациональная бригада”. Наши отношения с хозяевами – англичанами были более, чем хорошими. Но в моем окружении не было ни одного человека, говорящего на русском языке, так как моих соотечественников надежно охранял от Запада железный занавес. Это позволило мне обнаружить интересное свойство нашей психики. Оказывается, человек не может долгое время не говорить на своем родном языке, он это тяжело переживает. Поняв это, я пошел в порт Бристоля, нашел русское судно, поднялся на него по трапу и рассказал, кто я и почему к ним пришел. Меня повели к капитану, который велел накрыть стол и я получил прекрасную возможность поговорить в непринужденной обстановке на своем родном языке со своими соотечественниками. Расскажу об одной интересной встрече. В один из выходных дней мы – интернациональная бригада были приглашены одним из преподавателей математического факультета в гости. К нему приехала его мама, которая, как оказалось, была сестрой Бориса Пастернака. Так мы попали в семью, которую можно назвать “интернационалом” на микроуровне. У него отец англичанин, мать из России, а у его жены отец американец, а мать итальянка. Их “очень интернациональные” дочери – близнецы, которым было около четырех лет, почему – то обе уделяли внимание в основном мне. Почему? Возможно, потому что в Киеве меня ждали мои две дочери, когда я уезжал в Англию, моей младшей дочери было еще несколько месяцев. Наша встреча была приятной и имела русский оттенок, в рюмках была смирновская водка, а на первое был подан приготовленный мною украинский борщ.
С тех пор прошло уже более пятидесяти лет. Индус вернулся в США, где работал профессором в Нью – Йоркском университете, француз работал профессором в Сорбонне, а я профессором в Киевском университете. Моя младшая дочь, которой тогда было несколько месяцев, сейчас уже бабушка, имеет внучку и внука, что перевело меня в разряд прадедушек. С французом мы после возвращения из Англии встречались в Киеве лет 15 – 20 тому назад, он приезжал в наш университет. С индусом мы общались чаще, но с помощью скайпа. Главное это помнить…
Кроме Бристольского университета я был по полмесяца в Кембриджском, Оксфордском, Даремском и Лондонском университетах. На праздники наша группа собиралась в посольстве нашей страны в Лондоне, где нас охотно принимали и использовали на официальных приемах для неформального общения с приглашенными иностранцами, так как мы хорошо владели разговорным английским языком. Моим собеседником на этих встречах был обычно Джеймс Лайтхилл, с которым я познакомился в Лондонском университете, но хорошо знал и до этого по его работам, так как наши научные интересы соприкасались.
Редко кому везет в жизни встретить такого необычного человека. Таких людей называют вундеркиндами. Действительно, университет он окончил, когда ему было 19 лет, профессором прикладной математики Манчестерского университета стал, когда ему было 26 лет. Русским языком он владел свободно, лучше, чем я английским, который я изучал в школе , в университете, на специальных курсах, для посылаемых за границу, да плюс - 10 месяцев пребывания в Англии. Когда я спросил его, как ему удалось так овладеть русским языком, он сказал, что у него на тумбочке около кровати всегда лежит том Толстого или Достоевского. Рассказывают, что когда его пригласили прочитать лекцию в Японии и, согласовывая время, предложили ему приехать через две недели, он сказал: “Хорошо, в таком случае я смогу прочитать лекцию на японском языке”. Полное его имя – Сэр Майкл Джеймс Лайтхилл. Сэр – рыцарское звание. Он являлся членом Лондонского Королевского общества, Президентом Международного союза по теоретической и прикладной механике (1984), Директором Королевского авиационного научно – исследовательского института. Я это написал, чтобы было понятно, как это непросто быть вундеркиндом.
Когда я, закончив стажировку, уезжал из Англии и прощался с Джеймсом Лайтхиллом, я пригласил его приехать в наш солнечный Киев, приглашение, как показало время, было принято.
Продолжение следует.