Я в детстве ночевал на чердаке,
Где по углам таились злые страхи,
Где слышались мне вздохи, охи-ахи.
Но лучше здесь, на жёстком тюфяке,
Чем в доме, там, где царствующий жлоб,
По пьяной лавочке размахивал руками,
И голова его, похожая на камень,
Рычала текст, для воспитанья чтоб.
Чтоб слушая, я вырос "челаэком",
А не изгоем средь таких как он,
Чтоб соблюдал приличья и закон,
И чтоб не стал ни слесарем, ни зэком.
В квартире нашей окна были в пол.
И в метр - широкий подоконник,
И зверь войны, почти что подполковник,
Справлять нужду нетрезвым шагом шёл.
Как я жалел о том, что удержал,
Когда окно он перепутал с дверью,
В исход другой я попросту не верю -
Я был дитя и смерти возражал.
Сейчас же думаю, что был бы тот полёт
Спасительным для нашего семейства:
Не удержав, я б не свершил злодейства.
Шестой этаж... Господь меня поймёт.
Судьба... судьба... её так нити тонки.
Господь бы понял, только не простил.
Я б нынче этот грех не упустил:
Как жаль сейчас, что был тогда ребёнком.
И точит "червь сомнений" каждый день.
Он тот червяк, что никогда не сдохнет.
А память слышит всё - она не глохнет,
И несвершённого в душе гуляет тень.