Застряв в баптистерии страшно тесном,
Внезапно попав катаклизму в плен,
По максимуму уплотнилась пресса
На стульях, лавках, вдоль окон, стен.
Спецкоры, блогеры, репортёры
Скучают, запертые внутри,
Обосновались среди которых
К окну вплотную Нинон с Анри.
Спирали летающих насекомых,
Которым, казалось бы, нет числа,
Сминаясь, бьют под раскаты грома
Снаружи в поверхность цветного стекла.
Под небом решительно безобразным
Лягушек реки кругом кружат.
«Нет: дождь из капель, пусть даже красных,
Мне нравится больше, чем дождь из жаб».
«А что так, Нинон?» – послышался голос
Высокий, пробившись сквозь шум за стеной;
Похоже, как будто шотландец Уоллес
Считает, что он до чёрта смешной.
«По мне, так жабы (а их здесь много)
Должны у тебя вызывать аппетит».
По комнатке враз прокатился гогот,
А девушка выдавила: «Кретин».
Но тут же скукой гнетущей, мрачной
Все были поглощены опять;
И время тянулось подобно жвачке,
Давая возможность поразмышлять.
Нинон уселась на подоконник,
Свои обдумывая дела.
...И вдруг, разглядывая иконы
На стенах, она кое-что поняла:
Пророк, дождь из крови, лягушки, мошки –
Событий знакомая череда.
Конечно! Сомнений не может быть точно;
Лишь два вопроса: кого и куда...
Но здесь рассуждения прерваны были:
Снаружи пронзительно взвыл клаксон,
И десять чёрных автомобилей
С дороги съехали на газон.
Подобно тяжёлому ледоколу
Сквозь мошек облако шёл кортеж,
И следом за ним земноводных поле
Мгновенно в броне затянуло брешь.
Все разом направили объективы
На к башне катящийся караван
И медленно тонущий в перспективе.
«Анри, ты видел их флаг – Ватикан?»