В полусне на тропинках вечерних,
в освещенных шеренгах кустов,
под навесом из матовой черни
с напылением звездных пластов
я впервые услышал лягушек,
о весне гомонящих в пруду,
и секвой молчаливые души
погружались в эфир на ходу,
и сосед укрощал спаниеля,
заплясавшего возле колен,
и пространство неслышной дуэли
переполнили трепет и тлен.