Уход Пушкина
Всё. Больше не будет житейских забот –
От поздних щедрот суверена.
Тяжелою пулей прострелен живот
И месть не нашла Геккеренов.
Чужая карета везет, не спеша,
А тело трясёт от озноба,
Под шубой медвежьей немеет душа:
Ни страха, ни гнева, ни злобы.
Пугающий смех, да горячечный бред
В тисках бесконечной дороги,
А силы терпеть уже, кажется, нет,
Лишь вскрикнет жена на пороге.
Что дальше. Звенящая, жуткая боль,
Да опий в её утешенье.
Скорей бы всё кончилось. Боже, изволь,
Прости ему все прегрешенья.
Спиною счастливая прежде Судьба
К нему повернулась, похоже.
Миряне перстами касаются лба:
Прости его, грешного, Боже.
Часы безучастные полночь пробьют,
Конец положив многословью.
В Конюшенной церкви псалмы отпоют,
С жандармами у изголовья.
Морозное утро. Лишь кони храпят,
Да изредка звякают шпоры,
Оцеплен квартал, мол, людишки шалят,
Лихие ведут разговоры.
На Мойке стоят и молчат мужики –
Овчинный тулуп нараспашку,
А ветром студёным всё тянет с реки
И кожу тревожат мурашки.
Что будет теперь, и какого рожна
Нам нужно от сих чужеземцев?
Был гений. И слава ему не нужна.
Где взять нам таких песнопевцев?
Не будет ответа, не жди, не проси,
Как солнца не будет до лета,
Так больше на всей необъятной Руси
Не будет такого поэта.
…В кондитерской Вольфа толпится народ,
И Певческий мост разукрашен.
А Пушкин по Летнему саду идет:
Всё кровное. Русское. Наше.
* * *
Умирать не хочется зимой
Умирать не хочется – зимой.
Чертит небо птица тенью чёрной.
Привыкая к жизни неземной,
Так душа взлетает обречённо.
Оставлять не хочется – долгов,
Даже если тягостную ношу
До Голгофы донести готов.
Жребий выпал. Дерзкий вызов брошен.
Умирать не хочется – в снегу,
Распластавшись навзничь или скорчась,
Шёпотом потрескавшихся губ
Выдыхая имя. Или молча.
Провожать не хочется – туда,
Под конвоем мраморных надгробий,
Отрыдав и почести воздав
Мёрзлых комьев траурною дробью.
Уходить не хочется – совсем,
Оставляя музу за плечами,
Даже если манит яркий свет,
Вечной жизни радость обещая.
Умирать не хочется – сейчас,
Видя звёзд загадочную россыпь.
Жаль, не будет музыка звучать,
Не случится болдинская осень.
* * *
Пушкинский реквием
Российские реки не спят подо льдом,
Февральскою скованы стужей,
И тихие речи ведут об одном:
Как верно поэзии служат.
Я слышу отчётливо говор простой
И Пушкина чувствую снова –
Как рвётся из сердца на невский простор
Мелодия русского слова.
Раскинулась вольно большая страна,
И звёзды горят во Вселенной.
На ухо Поэту свои имена
Шептали Онега и Лена.
Какая из рек дарит пищу и кров,
Какая роднее, скажи нам?
Арагва и Терек – бунтарская кровь
Струится по трепетным жилам.
Звенят, и шумят, и играют судьбой,
Свободны в разгульном веселье,
Громады утёсов неся над собой
И горных озер ожерелья.
Отточенным лезвием блещет язык,
Но сердце щемит безотчётно.
Лихие людишки бегут за Яик,
Спеша присягнуть Пугачёву.
Свиреп Енисей и безжалостен Дон,
И сносит мосты ледоходом,
По Волге стоит несмолкающий стон.
Что будет за бунтом народным?
Умом бы понять эту невскую ширь,
Что хлынуть на площадь готова,
А что впереди – кандалы и Сибирь,
Судьбинушка проще простого.
Поэт настоящий не спит на заре
И карт не раскинет колоду,
Покуда картечь разметает каре
И рвётся душа на свободу.
А славу Поэта пускай сохранит
Не канувшей в Лету-забвенье,
Невы усмирённой державный гранит
И цепи чугунные звенья.
“Повинную голову меч не сечёт”,
В славянах покорность – неправда!
Я вижу, как плавно вдоль поля течёт
Невзрачная речка Непрядва.
Я вижу, как низко склонился над ней,
Застыв в благодарных поклонах,
Казачий разъезд, напоивший коней
На плёсе у тихого Дона.
Стих, словно ручей, лучезарен и прост,
В нём речки весенней напевность.
Но Мойка уносит под Певческий мост
Певца оскорблённую ревность.
…Петляет река мимо трёх деревень
И вдаль уходящей дороги.
Там бродит Поэта великого тень,
Где Сороти берег отлогий.
Как много речная вода унесла
И снова стремится навстречу.
А пушкинским рекам всё нету числа.
Мне жаль, что когда-то его не спасла
Та самая Чёрная речка.
* * *
Гуляем с-с-с Пушкиным-с!
Спасибо, дружище, что к нам заглянул.
Стихи почитать, али бражничать?
Сегодня в таверне вечерний загул,
Садись тут, и нечего важничать.
Мы так порешили: кутить – так кутить!
Крутить, ослабляя все винтики,
Живем однова, в рай билет не купить,
А Пушкин привык за гулящих платить –
Скорей подставляйте лафитники!
Сергеичу мы уже столько должны,
Всей нашей российской державою,
Слова, лишь слова в этой жизни важны,
Сочтемся – стихами и славою!
А если, всен;щный закончив кутёж,
Наутро ни строчки собранию,
Сам Пушкин поставит на личный правёж,
Долгов, языка и сознания…
За тех, кто ступил в поэтический круг,
Кто пишет, отбросив сомнения,
Примите же чашу из пушкинских рук!
Гуляем – за счет заведения!
…Т-с-с-с! Пушкин спит, наше всё!
* * *
Мне до Пушкина как до Луны
Мне до Пушкина, как до звезды –
Даже думать о том нескромно,
Так наследство его огромно,
Так ничтожны мои труды.
Мне до Пушкина, как до Луны -
Надо только быть Апполоном,
Чтобы взвиться над небосклоном
Вмиг усилием неземным.
Мне до Пушкина не достать,
И в амбициях зная меру,
Я смотрю на тебя, Венеру,
И поэму сажусь писать.