Преображая каждый колючий шип
в тонкую линию с острым тугим углом,
я словно творю из сотни темнеющих плит
тюремный забор, невидимый окоем
в пространстве вокруг себя,
где любовь потеряла звук,
не уцелел объем у страсти, что рвала грудь,
никто так давно не касался щек и не гладил рук,
а ведь в этом казалось была вся нужда и суть
преображений, где человек во тьме
среди жутких изгибов растений, закрыв глаза,
ждет, что на этом глубоком бессмысленном дне,
он обрет тот цвет, он обретет себя
в ком-то еще, с кем дом не стальная дверь,
не железный замок, не серый промокший пол,
когда всюду шипы, ты чувствуешь, что ты зверь,
что не будь на тебе ошейник, то сам бы себя извел,
а так исчезаешь, как зрение в темноте,
так ты теряешь веру и верность уже не та,
так ты не чувствуешь уже никого из-за этих стен,
так преображаясь, от меня не останется и следа...