Мне очень жалко тех людей,
Кого с малого возраста не ценят.
Мне страшно, мы превращаемся в зверей,
Что не потерпят слабых проявлений.
И рвется сердце от тех девственных улыбок,
Еще не порченных обидой и презреньем.
Они остались в памяти фото-картинок,
Когда-то сделанных с душой, без угнетенья.
Мне жаль себя, мне стыдно признаваться,
Что я, как стадо, хохотом гонимый,
Могу заставить душу юную грустить и обижаться,
А мысленно твержу: "Прости, прости, родимый".
Мы ведь и не задумаемся даже,
Пока на шкуре собственной не испытаем,
Что унижение - как грех, настолько страшен,
И что б не совершить его, не нужно крепких тайн.
Когда вы надсмехаетесь, прошу,
Поставьте хоть себя на его место,
И весь задор, подобно шалашу,
Развалится, и вздрогнет ваше сердце.
Поймите же, что люди те
И есть униженные и оскорбленные,
И снова понимаю, что вы любите,
Когда страдает кто-то обделенный.
Мы не задумываемся над судьбами людскими,
Когда закладываем в них всю боль и всю обиду,
Но только лишь та маленькая доля нас настигнет,
Мы тут же понимаем, что как-то грубо все, сердито.