Сосульками становятся мечты, когда тепло надежды исчезает,
а сердце ничего не понимает, и биться сердце словно устаёт.
… всё было для чего? туман клубился,
злой сумрак прятался в большую рану,
по осени гусей считало небо,
чтоб не было пропажи иль изъяну.
Ах! сверху… снисходя, глядело небо…
оно глядеть ещё вчера устало,
и тучи нагонял суровый ветер,
чтоб призакрыть глаза на всё, что ни пристало.
Но грудь дышала, в смелости немея,
ещё жалела то, о чём мечтала,
и, было… расставалась неумело
с тем, что сама себе наобещала.
Немного… (хоть и верила… довольно)
Стесняясь, хоть и не могла не верить…
на что-то в серой грусти обижалась,
не собираясь ничего не изменить и не измерить.
Ах, мерить – это вовсе не понять,
а не понять – так значит, не присвоить…
и тешилась сырой чащобы рать,
внимая затихающему вою.
Не пережить свою любовь - не пережил…
она застряла в горле, как дыханье,
а мир вокруг печальное светил
себе… а, может, чёрту в назиданье.