Как философ – я никто, как поэт – не айсберг, – льдинка;
у ромашек на плато, как глазунья, сердцевинка.
Так я думал, так страдал, мал себе казался, молод,
и твердил об этом вал штормовой волны у мола.
Дельтапланы облаков, что летели, вдруг повисли;
не жалела жизнь оков для души, судьбы, для мыслей.
Но пришла пора любви, муз, наяд, Амура, Феба,
я (на слове не лови!), вырос, как поэт, до неба.
Присмирел Пегас, и мне путь к Парнасу ныне явен,
ведь недаром «на коне!» говорят о тех, кто славен.
Я поднялся на яйлу, чтобы дань отдать свободе;
ночь луну, как ту юлу, раскрутила в небосводе.
А когда возник рассвет, рассыпая в мире росы,
я и понял – что поэт, убедился – да, философ.
Я уверовал в себя, я сейчас не зря ликую,
потому что, мир любя, я познал любовь людскую
Есть и маленький секрет, гвоздик, так сказать, вопроса:
как философ – я поэт, и поэт я – как философ.
Это после, жизнь спустя, осенит вдруг на исходе,
что поэт, как есть – дитя и философ – по природе…