Удивительная история карьерного стояния четвероногого неодушевлённого стула среди одушевлённых двуногих посетителей, воодушевленных очередью в паспортном столе.
Стул родился, как положено,
На далёком заводе в великом Китае,
Где рабочие трудятся часами,
Идеи коммунистической партии воплощая,
ловкими мозолистыми руками.
Днём и ночью на производстве не спали,
Чтобы гордо слова звучали,
Когда люди заказ получали: «Made in China»
Инструментами громко стучали, иногда молчали.
Но чаще что-то всегда под нос напевали.
Стулу жизнь дали, выпили кружку чая.
Миллион штук добросовестно сколотили,
Сверх плана, по-китайски отчаянно.
Стул в контейнер загрузили, точнее закидали.
Долго везли в Россию, при выгрузке чуть не поломали.
В магазин принесли, цену написали, ждали...
Курили, вздыхали, книгу читали, отчаялись…
Скидку большую указали, снова ждали,
В сети зависали, что делать не знали.
Чуть банкротами не стали!
Плюнули на маркетинг, взятку дали.
Почти по себестоимости продали.
Заказ был крупный, откат большой.
Стул наконец-то забрали.
Стул попал в свой кабинет!
Начальник паспортного стола -
крупный мужчина, средних лет.
Любил сытный обед.
Не любил, когда
Заходили без стука.
Будто он не директор,
А голодный студент!
Пусть хамам будет наука.
Всегда говорил грозно
В этом случае,
Соображая быстрее
Роста за сутки бамбука,
«Вы что не видите? Меня нет!»
От нервов курил много.
Прожёг оттого обшивку на стуле.
И так промял сиденье скоро.
За столом колченогим хмурился,
когда сидел, над документами ссутулился,
Что стало совсем неудобно и жаль потерянных лет.
Шутка ли - перевалил уже за 100 кг
Начальника авторитет!
С таким прожженным инвалидом
вовсе невозможно работать!
Нужен новый стул не этот, а хороший.
Старый пригодился всё-таки тоже,
И вот другой хозяин у стула есть.
С дефектом от руководства
Выпала коллективу честь,
Сидеть за столом не ровно
Смириться и «Ролтон» в обед есть.
Согласно инвентарному номеру,
Берёт сотрудник радостно
«Подарок» от начальника
В благодарном поклоне,
Покорно, аки кроткий агнец.
И принимает по должностной инструкции,
Вечно требующий справки народ.
В очереди, какие только не услышишь гадости!
К персоналу нынешний клиент дюже строг
Справедливости неутомимый истец,
Невозможный на скупые благодарности,
Как в реальности единорог-самец.
Работа не сахар, а иногда просто соль!
Идут посетители нескончаемой толпой.
Справки нужны то семь, то номер девять.
У этого - развод, а у другой - женился деверь.
И портит людей не квартирный вопрос,
А зависти длинный от любопытства нос!
Ведь есть и такие иногда посетители,
Кому от одиночества дома не сидится, видите ли!
И ходят и бродят и места себе не находят.
И жалобную книгу по-хамски просят.
Как дети в школе, уже никому не верят,
Не помогают им справки
Ни номер семь, ни мать её, девять!
Конечно, от такой работы напряжённой
не то, что система нервная
И стула раскачаются все ножки,
хоть и по описи казённые.
А всё равно, наверное,
как собственные, уже подкашиваются,
от стажа вредного ломаются,
без амортизации снашиваются.
Краска почти стерлась чёрная.
Списали, вобщем, стул в зал ожидания.
Особо ретивым, значит, посетителям,
Как мера наказания, авось на стул присядет
И успокоится порядка похититель...
Не тут то было!
Стул это лишний повод, чтобы расстроиться.
В жизни мало профессионалов,
больше скандала любителей.
Конечно, место не поделили
два раздражённых гражданина.
Поссорились и до крови обиделись!
Один пришёл с работы уставший, торопясь.
Заснул лишь на секунду,
Ответственный был, отродясь.
А тут, как будто что-то перемкнуло,
Но очередь проспать, боясь,
Вскочил на полминуты,
на место его сразу – хрясь!
Другой уставший гражданин присел.
Да будучи еще с помелья, видно,
Зол потому, но внутренне невозмутим,
На службе как милиционер,
Не потерявший доверия!
Пришлось, чтоб не достался стул
и не тому и не тому,
Сломать наверняка его об голову врагу!
Так, превратившись вдруг в орудие возмездья,
Закончил в паспортном столе
жизнь долгую свою, но нервную,
когда собрались люди тесно вместе.
Стал стул в конфликте закономерной местью...
Но снова повезло, была зима.
Шли школьники из школы с одноклассницами, гуляя.
От нефиг делать, заняться, чем не зная,
играла рядом ножками от стула детвора.
А рядом, под ногами, бесхозный гарнитур...
Вмиг загорелся детства озорного бикфордов шнур.
Пусть и прожженное, но всё-таки сиденье.
И горка рядом, забыли тут же
Подростки про пафоса гламур.
И наступило сразу дружное веселье!
Все счастливы и рады, неимоверно.
И даже стал на миг стул вместо санок
удобным местом поцелуя первого,
Который сладок у влюблённой пары.
Такое на всю жизнь запомнить надо!
А мог бы в Загсе стул для красоты стоять.
Не подпуская никого, загадочный, как из кустов рояль.
Но выпала судьба, пожертвовав собой,
Всего себя на пользу общества отдать.
У каждого путь свой...
Хоть и сгорел стул скоро на костре.
Огонь любви он разжигал в сердцах.
И даже не давал покоя крепкой голове,
До ёрзанья в особо мягких, до неприличия местах.
Спасибо за работу, послужил и людям и стране!
Застынет фраза, может у потомков на устах,
Неизречённой вслух, в несбыточных мечтах
У чересчур одушевлённых и неустойчиво двуногих,
со справками и паспортами в дрожащих от волнения руках,
Немного странных существах, но, тем не менее, достойных,
Воспеть четвероногого героя и заслужив покой навечно,
Конечно, телом превратиться, забвению навстречу, только в прах,
К формальностям с любовью бесконечной.