Без продыху и тяжко столько лет
всё давит на колено постамент:
из бронзы я, и потому — бессменный.
А над моей бессонной головой
уже ветра сочли два поколенья,
как ради жизни мирной и земной,
подвергнутый вселенскому движенью,
мир на мече несу перед собой.
И вот сейчас в ночном, размытом млеке
увиделась фигура человека.
Всё — ближе, ближе. Замедляет шаг...
С какою неизбывною заботой
сюда, ко мне, задумчивый, идёт он?
Чем мается смятенная душа?
Гляжу — он под мечом остановился
и с ужасом в лицо моё глядится,
как в зеркало судьбинушки самой.
Безмолвно шепчет, что-то вспоминая.
И я же по устам его читаю
извечное у русских:"Боже мой!".
Но дрогнул сумрак в стороне востока,
и потянулись лучевые токи,
вкруг скверика берёзки серебря.
И — дрожь под бронзой в этот миг ответно:
в том самом человеке предрассветном
с отрадой,
незнакомого доселе,
я внука узнаю!
1990