Истории, живущие во мне,-
история.
В долине Чулышмана,
лежащей на белёсом толокне,
закопаны в холодные курганы
по самый киль - бликующую брошь -
пустые самолётики.
И можно
уверовать, что зрительная ложь -
взлохмаченные каменные ложа.
Однако, вот и ты на кулаке,
любимый мой, воздушный камикадзе.
Прости-прощай.
Печальное пике.
Остывшие глаза протуберанцев.
Я так тебя любила, что теперь
немного ненавижу.
Это правда.
Ты был лучом, протиснутым под дверь,
где ночь тряслась, как старый миокард, а
стучащие по каменной гряде
холодные ладони снега
были
как два слепца, выискивая где
курганы притаились вековые.