Я бродил по жизни путями разными,
Впечатлений острых вполне хватало мне:
Иногда томили утехи праздные,
А случалось, был со щеками впалыми.
Я любил работать, любил расслабиться,
Чтоб тревоги смыть с лица пену липкую,
Был мужик простой я, как сетка рабица:
Где-то сетка прочная, где-то гибкая.
К своей цели шел я стезями пыльными,
Иногда пахал, так что камни плавились,
Девок часто щупал руками сильными,
Да и им подчас это дело нравилось.
Не писал стихов еще вместе с прозой я —
Просто жалко было минут потраченных,
Видел впереди только колер розовый
В парусах свершений, мне предназначенных.
Открывались запросто двери прочные,
Воплощались явью и сны, и таинства,
Стороной гуляли интриги склочные,
И добра и зла соблюдалось равенство.
Не шутил с чужими я идеалами,
Улыбался людям я, мне ответившим,
Но на всякий случай внизу под скалами
Ждал меня мой парусник строгим фетишем.
Но полили разом дожди тоскливые,
Растеклись по ауре грязным месивом...
И остались в прошлом деньки счастливые,
И прошла беда там, где было весело.
У меня другие теперь видения:
Приходила белочка тенью мстительной,
Поздравляла белочка с днем рождения,
Так, на всякий случай, а вдруг действительно.
Называла белочка себя маменькой,
Целовала маменька меня в темечко:
— Если хочешь, выпей, давай по маленькой?
Ну не плачь, родимый, такое времечко!
Что ты нынче хочешь, сынок мой названный?
Почему ж теперь твое сердце мечется? —
У беды бывают причины разные,
А болезнь одна — и она не лечится.
Что ж, я зря лекарствами тебя пичкаю?
Если так уж плохо — сходи в уборную,
Сполосни лицо ледяной водичкою,
Выплюнь свои мысли, обиды вздорные.
Что с душой твоей происходит хворою?
И какими боль распласталась пазлами?
Кто твою любовь уничтожил ссорою?
Почему печали жмут вены спазмами?
Выпей же еще, мой дружок нетрезвенький,
Мы со всеми бедами с тобой справимся:
Полоснем по вене корявым лезвием?!
А затем в закат навсегда отправимся!
Ну а можно проще и чуть решительней —
Ты ж уже три дня по рассудку бацнутый:
Мы возьмем с тобой кубок утешительный —
Выпрыгнем в окно, здесь этаж двенадцатый!
На финал спектакля сойдутся зрители,
Две кареты белые станут в линию...
Ну а нас с асфальта твои родители
Соскребут в коробочку темно-синюю.
Будет много цветиков-семицветиков,
И не ради славы вздорной, потехи ли...
Водка, пиво будет, шнапс, энергетики...
Ну... еще по рюмочке и... поехали!
У подъезда долго стояла скорая —
Понятых искали здесь и свидетелей...
Ну а доброй белочки — той, которая
Замутила хронику, не заметили.
Пела колыбельную сыну маменька:
— Ты прими безропотно, что назначено...
До свиданья, милый мой, будь там паинькой...
Упокойся с миром — за все заплачено...