Смог бы, сам разъяснил я словами
Или взором ответил о том,
Отчего я так искренен с вами,
Почему о листе золотом?
Коль заслышу с невидимой выси
Журавлиную песнь, почему,
Я кричу им - вы только вернитесь,
Пусть не все, к очагу своему?
Как и вы, по родимым болотам,
С камышом и прохладной водой,
Я грущу самой режущей нотой,
Коль вдали от беды с лебедой.
По снегам я грущу и апрелю...
Когда солнышку в силу войдёт,
Не хватает осенней мне прели,
Нет, скорей, не хватает широт.
Убежал бы, но думы о круге,
Заставляют вернуться назад:
Ведь за златом осиновым - вьюги,
А за цветом - опять листопад.
Лишь пугает секунда та, в коей,
Я упав, как листок, на траву,
Обрету постоянство покоя,
Потеряв навсегда синеву.
И от мысли лишь этой, ночами,
Ухватившись за тени рукой,
Я ползу, мои вирши, за вами,
Пусть и хладной, но всё же строкой.
Может там в небесах и зачтётся,
Ведь смогла же скупая строка
Ей достать ту звезду из колодца,
Что Его обронила рука.