Обгоревшая сосна, словно кочерга,
Над дорогою торчит, ветры ее гнут…
В родословии моем были кучера.
Колокольцев нежный звон, щелкающий кнут
Разбудил тетеревов, птицы – «порх» да «порх»
И стряхнут пушистый снег крыльями с кустов.
Да за соснами мелькнет отощавший волк.
А до города скакать верст, наверно, сто…
С купчиками пьяными, хитрыми зырянами,
Храбрыми поморами, бившими моржей.
Кержаки-начетчики, жулики-налетчики,
Конокрад, отведавший розог и вожжей.
Коренному прокричишь: «Эх, царя возил!»
И исправника везешь во губернский град.
Верный конь пробьется, где не прошел бы «ЗИЛ».
Хлябь и холод нипочем, черт ему не брат.
Показались вдалеке избы Карпогор.
И прохожие вослед варежкой махнут.
Свет, оконца-огоньки, постоялый двор.
Доскакали, боже мой, можно отдохнуть.
Лесорубы сильные, да студенты ссыльные,
Батюшка из Немнюги, веркольский монах.
Мужики-отходники, рыбаки, охотники,
Все давно наслышаны о твоих конях.
В искрах инея тулуп – красота и лоск!
Неподвижен зимний лес, кладбища мертвей.
Только редко пробежит одинокий лось.
Да из дебрей прорычит злой шатун-медведь.
Душу веселит мороз, пробирает плоть.
Наблюдает воронье с верстовых столбов…
Друг-извозчик год назад угодил под лед,
А другой настигнут был стаею волков.
Дамы и поклонники, унтеры, полковники,
Статские чиновники, важные жуки.
Агрономы, фельдшеры – Ивановы, Флейшманы,
Да близняна с Пинеги, кличут «пинжаки».
Утомился, изнемог пристяжной гнедой.
А ему еще бежать – в горку ль, под уклон.
Да поможет нам в пути Николай святой,
Путешествующим всем покровитель он.
Вот и кучер ослабел, носом стал клевать.
Кони вынесут тебя с зимника на тракт.
Бог снегами застелил землю как кровать.
Стук копыт, синичий звон, колокольцам в такт.
Лободыры-сплавщики, да пройдоха-лавочник,
Что вернется с прибылью с городских торгов.
Кавалеры, барышни, землемеры, бабушки
С полными корзинами шанег, пирогов.