Коррида - сколько восхищений,
Зевак, задавленых толпой,
Быков, убитых по стеченью,
Судьбы-злодейки за игрой.
Бык - олицетворён тобой,
А жизнь, как битва с матадором.
Ты в этой битве - не святой,
Пока не ранен пикадором.
Глаза налилися узором,
Обиды, лопнувшей, как кровь,
Бык может стать тореадором,
Проткнув тебя насквозь с боков.
на бандерилии рогов,
Без всякой злобы пикадоров.
Кровь красная, от помидоров?
Иль от Христа, что спас людей?
Когда-то сам был проткнут "шпорой",
- Копьём всех на земле людей.
Чем оправдать себя теперь
- Забавой детской, развлеченьем?
Средь человеческих потерь,
Лицо теряют без стесненья.
Зачем тогда нам воскресенье?
Зачем распятие Христа.
раз убиваем мы себя,
В лице быка - бессожаленья.
В трёх актах - это представленье,
В трёх актах - наша с тобой
жизнь:
- Рожденье первое,
- взросленье,
И смерть по-моему кажись.
Так в чём различие, скажи?
- Убить быка, как человека,
Иль человека, как быка.
Не дрогнет гордая рука.
Красиво смотрится река,
Кровавых ран - на черном теле,
Где кожа черная, быка
под крик толпы уже аллеет.
Один песок его жалеет,
И словно на руки берёт,
Толпа на миг оцепенеет,
Потом без удержно ревёт.
Как- будто дьявол правит ею.
Арена - это эшафот,
Такой тебя примерно ждет,
Когда он сам придёт за нею,
С такой же пикою и в шею,
Твоей души воткнёт, и вот
А было ведь наоборот,
Когда ты жил, кричал: - убей их!
И вспарывал ножем живот,
И кровь быка забила рот,
Из твоего текла рекою
И наполнялся в миг живот,
Той самой мертвою едою.
Я от тебя, мой друг, не скрою
Что место занимать быка,
Я не хочу и ни какое,
Здесь оправдание себя,
в глазах я Ангела читаю,
Спасти не сможет от огня,
Как глупо умиреть средь дня,
Но если ты всё - это знаешь,
тогда хоть мысленно быка
смени перед ударом - пикой
ведь - это не его судьба
игрушкой быть толпы безликой