вот он, истинный я
почти голый стою
иронично распятый на зарницах Отрадного
выженный до тла
сердцем подобен углю
вкованный в монолит небосвода агатного
спрятал душу в мерцающих искрах панелек
в январских капелях
в ларьках-крематориях
снова чистым бутоном воскресший
прямо в квартирных
оргиях
балкон позади, впереди комната
все помещение пропитано шёпотом
из проёмов растёт супрематическая мистерия
с головой накрывает полуночная
истерия
а рядом ****ское убийство
— пожалуйста похороните труп! ему больно очень больно дышать
в эту тёплую ночь средь буйства
и плясок
каждый волен солгать
согнутый надвое
начинаю блевать табаком
корчусь
наглухо прибитый потолком
и все один и тот же диафильм
по обе стороны сознания
по стенам тянутся обрывки каких-то фраз
подобия нелепого отрицания
больше не могу
нужна поэтическая интоксикация
когда каждое слово просто как «dada»
и наступает души амортизация
мне уже хватит, не наливай больше, Тата
и опять устремленный в безумный сюр
влетаю без лишних увертюр
встреченный грохотом
смехом и похотью
не распробовав
как следует
вермута
погружаюсь
в порочное царство
омута.
утро.
останки вчерашнего тлеют в сторисах
а память
в муках
невыразимой трагедии
сон превращает в чтение
неудачного синопсиса
по Чехову, совершенно точно, комедии
и человеческое все ещё силится
а похмелье — сладкое разрешение
былой вакханалии мёртвые устрицы
Дионису в подношение.