Костлявый, вредный Phillipino,
Известный лекарь-массажист
Живя в лачуге на отшибе
Был глуховат и неказист.
Его терпели, не любили,
Он, не стесняясь, посылал
Почти что всех, кто приходили,
Но, если брался, то спасал.
Пришел кореец, резкий, жесткий,
Бандит, грабитель и злодей,
Сказал: -Лечи, пошлешь, зарежу!
Швырнув кулек цветных камней.
Дед прокряхтел: - Ну да, понятно,
Найду лекарство, в самый раз,
Но, если я начну, обратно
Дороги нет, готов сейчас?
Кореец, усмехаясь криво
Пробормотал: - А что терять,
Врачи меня похоронили,
Теперь тебе меня спасать.
Зашли в лачугу, тени, темень,
Горит очаг, кипит котел.
- Я чай сварил, ты пей,
Я следом, кода устану от трудов.
Корейца быстро разморило,
Он лег на грубую кровать,
Дед подошел и терпеливо,
Умело начал разминать.
На джунгли сумерки насели,
Затихли крики певчих птиц.
В лачугу заползли две тени,
Без очертаний и без лиц.
-Ты звал, мы здесь, чего изволишь,
Мы голодны, хотим пожрать!
Дед показал:- Его берите,
Но, пусть живет, не убивать!
На крошки тело разберите,
Сожрав болезни, порчу, гниль.
Затем, обратно все сложите,
Чтоб по утру он стал живым.
В звенящей тишине, взорвавшись,
Раздался дикий, страшный крик.
Кричал, разодранный на части
Кореец, жил или не жив.
Рассвет, роса и щебетанье
И, вдруг, истошный крик, опять.
- Ты где? Иди сюда, скотина!
Тебя я буду убивать!
Меня терзали эти твари,
Я боль такую испытал,
Что всем врагам не пожелаю!
Бегом! А то сожгу сарай!
Вдали, фундамент размечая,
Дед бормотал: - Еще один.
Тебя не звал, ты сам приперся,
Ну, как, лекарство оценил?!