Девяносто две жизни,
распрощались над морем,
Разлетелись, как солнце,
умещается в горе,
Его скрасив не много,
утешением слабым,
то, что будут молиться,
за них в церкви, как надо.
Не вернутся под утро,
Не обнимут любимых,
Но приснятся кому- то
в виде срезанных лилий,
Не раскрывшихся точно,
в виде пальцев - бутонов,
нам сжимающих руку,
как ответы на стоны.
Их счастливые души,
не успели разбиться,
Над водою поймала
- Богородица в лицах,
Они где- то меж нами,
на кровати ложатся,
Обнимают любимых,
но нельзя к ним прижаться.
Их дыхание молча
проступает на стеклах,
дождь стеною ложится,
тарабаня по окнам.
Сном под утро забывшись,
обнимая подушку,
мне на время приснилось,
что лечу в той же "тушке".
Нету страха на лицах,
все прощаются с небом,
учащенно бьёт сердце,
кто- то взял с собой хлеба,
чтобы там над землёю,
вспоминая о близких
в ином теле с душою,
не искали их в списке
они живы и с нами,
мы их помним и любим,
заросли, чтобы раны,
нужна память с часами.
Батарейку в них вставлю
через год после драмы,
может в дверь постучится
- почтальон с телеграммой:
- " Не печалься, всё в прошлом,
Я с тобою на веки,
Улыбнись, уже можно,
Мы же все человеки."
Понимаем, как трудно,
с болью жить и мириться,
где- то в мыслях подспудно
продолжаем всё рыться,
не теряя надежду,
может кто- нибудь выжил.
предоставьте одежду,
но какой в этом смысл.
Упокойтеся с миром,
кричат чайки нам вторя,
наши души родились
в самолёте над морем.
хоть его и не видно,
вы на нём улетели,
нам конечно обидно,
что на рейс не успели.
Но мы мысленно с Вами,
Вы конечно герои,
Мы такими же станем
И обнимемся вскоре.