Опять четыре строки диктуют условия трактовки.
Вот я, перед тобой, с распахнутой заводской упаковкой.
Я и не против быть чем-то нужным в мире ненужных предметов,
Пылящихся на стенках, в шкафах где-то там, в старых пакетах.
Разверни мою оберточную бумагу, ленту сними.
Разорви в клочья эту цветную фольгу.
Я подарок и моя участь быть только твоим,
Сквозь все «мне трудно» или «я больше так не могу».
Мне пыль годами глотать, пережёвывать слой паутины,
Мне терпеть знойное лето, стоя на солнце в удушье,
Мёрзнуть на полке зимой, обнимая старушку картину.
И грустить с тобой осенью, напоминая только о лучшем.
Я подарок, который не оказался сюрпризом.
Подарил себя сам? Это точно уж вряд ли, но ладно.
Ты, пожалуйста, поставь меня на окно, под карнизом.
Чтобы я наблюдал, как ты уходишь и приходишь домой обратно.
Передаривать подарки нельзя, по какой-то примете.
Желания у меня такого особо и нет.
Пусть я лучше буду пылиться в рваном пакете,
Сквозь дырки поглощая воздух и свет.
Я буду тебя защищать от сглаза и порчи,
По ночам тебе сказки и сны посылать.
Утром буду скрипеть, как испорченный,
Чтоб не дать тебе снова куда-то проспать.
Ты лишь обещай, что не будешь меня забывать.
Что я буду подарком, а не тяжким бременем.
И что будешь по субботам с меня пыль вытирать.
А я буду дарить тебе уют и счастье со временем.