The Raven. Эдгар Аллан По

Ида Лабен
               
Ворон

В ночь, что бесконечно длится, я на ветхие страницы 
Лоб склонил, найти отчаясь то, что скрыто с давних пор.
Вдруг явился призрак звука, чуть заметного  для слуха,
Будто сон, подобье стука - стука там, за шелком штор.
«Это гость, -  пробормотал я, - там, в дверях, за шелком штор.
 Просто гость ко мне пришел».

О,  я тот декабрь запомнил:  блекли очертанья комнат,
Угли умирали, сонно мерк их призрачный узор.
Истово я ждал, что вскоре - тщетно в книжном ждал затворе -
Мне рассвет облегчит горе, горе без моей Ленор:
Льется имя девы света в сонме ангелов - Ленор,
Немо здесь навек с тех пор.

И, как будто вздох прощальный,  стлался странный и печальный      
Шорох в шторах, - чем нездешним  веет шелест этих штор?..
 Сердца стук не усмирить, - и, встав, пытался повторить я:
«Гость забрел в мою обитель – там, у двери в коридор.
 Это поздний посетитель там, у двери в коридор.
 Гость – о чем тут разговор».

Медленно душой скрепляясь и уже не сомневаясь,
Сэр, - сказал я, - или Леди, заслужил я Ваш укор;
Ведь я спал, не слышал звука, слишком слаб он был для слуха,
Слишком робок был для стука стука Вашего повтор. –
Дверь открыл я, не пытаясь стука различить повтор:
Никого.   Пустой простор…

В ночь вперяясь напряженно, долго ждал я, вдруг пронзенный 
Дерзкой, дикой грезой, смертным непосильной до сих пор.
Но ни вести и ни знака: молчалив и одинаков
Зимней ночью облик мрака, - кроме шепота: «Ленор…».
Я позвал ее, и эхо возвратило мне: «Ленор…».
Эхо лишь…  Пустой простор.
 
Вновь под кров я обреченно шел, огнем пылая черным...
Вскоре снова стук раздался - громче, чем до этих пор.
Значит, - я воскликнул, - значит, это ветер, не иначе! 
Это он стучит и плачет:  между створами зазор.
Вот сейчас я успокоюсь и увижу – там зазор.
 Ветер там…    Пустой простор.

  И тогда рванул я створы – и под сумрачные своды
  В чопорной манере лорда, дух предвечной Тьмы, меж створ
  Внутрь шагнул степенно Ворон, и над дверью в коридор он,
  Не промедлив, неприветлив, - сел над дверью в коридор.
  Там, на бледный бюст Паллады, что над дверью в коридор,
   Сел - и все, и грезы стер. 
   
   Вид иссиня-черной птицы дал мне повод оживиться,
   И заставил улыбнуться гробовой ее декор:
   «Хоть на вид потерт и черен, но ты держишься, как воин.
   Мрачный призрак, древний Ворон, ты из Тьмы вперяешь взор,
    Как Плутоном наречен ты Там, Откуда смотрит взор»?
    Каркнул Ворон:  Nevermore.

Выкрик птицы озадачил – слишком был ответ удачен,
Хоть едва ли что-то значил наш безумный разговор
И никто бы не поверил в то, что хоть в какой-то мере   
Птица черная у двери сесть могла бы, как дозор, 
Птица-призрак сесть могла бы на скульптуру, как дозор,
И назваться "Nevermore."
   
Он сидел, застыв сурово, так, как будто с этим словом 
Гордый дух свой испустил он и оцепенел с тех пор,
Больше ничего не молвив, ни одним пером не дрогнув.
Я вздохнул: «Молчит он, словно всех друзей ушедших хор.
Утром он меня покинет, как надежд усталый хор».
Тут он каркнул: "Nevermore.»

Я застыл в тиши полночной, пораженный словом точным,
И подумал: «Несомненно, не вступил он в разговор.
Повторил он безучастно, как стонал хозяин часто,
В участи своей несчастной слыша Рока приговор,
Хоронил свои надежды, бормоча, как приговор:
"Никогда, о, Nevermore."

Трезвость мысли этой зыбкой возвратила мне улыбку.
Кресло с бархатной обивкой ближе к двери в коридор
Я придвинул,  улыбаясь,  мыслей бег смирить пытаясь,
И сидел, понять стараясь,  что бы значил этот вздор,
Что зловещий призрак птицы, мне прокаркав этот вздор,
Разумел под «Nevermore».

Так сидел при тусклом свете я, ни звуком не ответив
Огненному взгляду птицы, жегшему меня в упор.
И в конце концов устало голова моя упала
На обивку, где лежала и Она, - шепнул укор,
Но уже лежать не будет никогда, - шепнул укор,
Нет, не будет, Nevermore!

Я во сне неодолимом слышал поступь серафимов,
И в сгущенье благовоний возвестил небесный хор:
«Бог тебе в твоей юдоли дарует бальзам от боли,
Пей!  Забудешь поневоле об утраченной Ленор,
Пей;  твоя погаснет память, и забудешь ты Ленор!»
Каркнул Ворон: «Nevermore».

Ты пророк! – я крикнул птице. Злой ли дух в тебе таится,
Или им ко мне ты послан, или бурей из-за штор
Вброшен в дом, где, как в пустыне, одинокий Ужас стынет?..
В Галааде  – говори мне только правду с этих пор! - 
Есть  бальзам от этой боли? –  правду, правду с этих пор!
Каркнул Ворон: `Nevermore.'

Ты пророк! – я крикнул птице. - Вещий дух в тебе таится!
Ради Неба там, над нами, - веря в Божий приговор -
Скорбь терпя, пройдя сквозь время, обрету ли я в Эдеме,
Обниму ли я в Эдеме лучезарную Ленор?               
Лучезарную святую в сонме ангелов, Ленор?
Каркнул Ворон: `Nevermore.'

Значит, дьявол в перьях птицы, - крикнул я, - нам срок проститься!
Прочь!  Лети Туда, Откуда ты явился из-за штор!
Черный Лжец, ты - вестник Ада! Ни пера мне здесь не надо
От тебя, ни слов, ни взгляда!  Прочь навеки с этих пор!
Не терзай мне клювом сердце! Прочь навеки с этих пор!
Каркнул Ворон: `Nevermore.'

Никогда он не отпустит. Черный страж на бледном бюсте,
Там сидит он, там сидит он, глядя на меня в упор.
Тяжек взгляд его мертвящий, будто смотрит демон спящий.
Полон Тьмы  его давящий, наводящий Ужас взор.
И душе моей из мрака, что струит мертвящий взор,
Не подняться! Nevermore!