Заратустра был нем.
(Это все навыдумывал Ницше,
Что он будто бы что-то о чем-то ему говорил.)
Зарабатывал тем он, что дырки просверливал в днище
Разных чаш и кастрюлек и воду таскал на пари.
Все же бог как-никак, а не просто какой-нибудь Будда.
Много всякого было в лохматой его голове.
В дверь не лез, сильно пах. И опять же вот - эта посуда...
И о нем часто думали: "Надо же! сверхчеловек!"
Пил порою тот бог так, что вне всяких мер и традиций.
Но потом оживал и опять походил на людей.
И, бывало, он думал: "Тебе б, Заратустра, помыться..."
Но текла его мысль по курчавой густой бороде,
Иногда по ногам, и опять забывал он о бане,
Тосковал по другим - по помытым и трезвым богам,
Все старательно двигал немыми от знаний губами
Да в Великую Бездну подолгу глядеть избегал.
Потому он и жил на сияющих горных вершинах,
Иногда лишь спускаясь в людской недостойный замут.
(Плакал Иммануил всё: "Ты, Фридрих, о нем не пиши нах, -
Добавлял поучающе. - Люди тебя не поймут".)
С точки зрения нетто, нельзя жить по принципам брутто.
И сквозь мудрость и свет приходило герою на ум -
По ту сторону зла и добра быть не так уж и круто,
Даже если ты бог или доктор весёлых наук.
Снег на склонах сверкает снежинками истин. И тускло
Сквозь застывшую мысль проступает слепящая мгла.
Целый день в нашем дне взглядом дырку сверлил Заратустра.
И Великая Бездна плескалась в отверстиях глаз.
Открываешь глаза, и теперь ни за что не закрыть их.
Если дергать за нитки, затянется туже клубок...
Заратустра был нем.
Это все навыдумывал Фридрих.
Тихо сердце его покидал умирающий Бог.