Летит январская метель, из ветра соткана,
Её холодное крыло в размах не меряно.
Для плоти – белая постель, а дух Высоцкого
К высотам неба унесло волною времени.
Уж так сложилось: дата к дате в глыбе каменной,
Придём, поклонимся и воздадим добром.
Пришёл на свет – ушёл, а всё – День памяти,
В нём день рожденья слит с прощальным в жизни днём.
…А по июльской по жаре с натугой дышится.
— В театр! На сцену! – зритель ждёт, влюблённый истово.
Поэт, рождённый в январе, он не испишется!
Июль на взлёте обрывает жизнь артиста.
И сразу спазм сдавил гортань, лишая голоса,
Мы все охрипли: ни запеть, ни разговор вести…
— Артист, певец. Поэт! Ну, встань!!!
И, тоньше волоса,
Струна всё силится запеть, взывая к совести.
Молчите! Дарится ему мгновенье вечности,
Минута эта всенародного молчания.
Взывал он к сердцу и уму, и к человечности,
Сам истерзался в благородстве сострадания.
Идём вослед, осиротевшие, поникшие,
И нет другого, чтобы песней душу вспарывал.
Всё не смолкают звуки голоса охрипшего,
Живут слова, в аккорды влитые гитарные,
Поют слова, что он своею кровью вскармливал…