Захлопнулись врата пред ликом иждивенца.
Халявщиков не надобно в раю.
Там ангелы гребут лопатой ленства,
И закладают пришлых под струю,
Которая смывает грязь с плешивых,
Которые порядком обманув,
На страже ангелов болтливых,
Сумели таки в рай мирской нырнуть.
Но есть предел любому катаклизму,
Ревизия в раю, и взыщет Бог.
Назначит кое-кому такую клизму,
Что вырастет на плеши чертов рог.
Дверь приоткроется у робкой славы Ада,
Плешивые прочувствуют момент,
И не поможет им ни русская каляда,
И не докупленный московский мент.
И вечный Сталин соберет нечистых в лодку,
В пролив татарский и всему конец.
И напоследок по сто грамм московской водки,
Тому кто принял вечности венец.