Весна! На улицу я вышел,
Смотрю, народ толпой стоит.
И вдруг, стихи свои услышал.
Сосед читал их, как пиит:
"Зло росло в рядах советских:
Был Покрышкин потрясён
И навечно удручён,
Раз укором в глазках детских.
Мальчик встал, открывши рот,
Весь разорван был живот.
176
Губки детские дрожали,
Кровь почти что не текла.
А кишки у ног лежали
В блёстках битого стекла.
Взгляд его сказал о многом.
Хоть Покрышкин в горе строгом
Видел смерть уж много раз,
Но такое - в первый раз.
Губки мальчика синели,
И он медленно упал.
Этот в душу факт запал,
И фашистские шинели,
И мундиров гадкий цвет -
Стой поры в душе, как след.
177
Он поклялся: за ребёнка
Всем фашистам вечно мстить!
Я до конца сей стих дослушал,
Потом сказал: "Слова мои!"
Сосед достал орешек, скушал,
Ответил: "Были, Паш, твои!
Теперь они в судьбе России!
Ты ж их для нас соображал?
А мы есть граждане России!"
И дальше речи продолжал:
Ну, ладно братцы! К чёрту беды!
Вот вам весёлый Пашкин стих,
Писал, видать, он к Дню Победы,
Про встречу, с ночью на двоих:
Солдат с войны пришёл здоровый.
Солдатка честно дождалась.
И сбросив с плеч платок багровый,
В объятья сразу отдалась.
Он сжал её, трещали кости,
Горел в желании одном,
Но шли весь день, соседи в гости
К нему с закуской и с вином.
Настала ночь, в телесных далях
Он бушевал, она цвела,
И в поцелуях, как в медалях,
Вся грудь солдатская была.
Награды разные вручают,
Но есть награды из наград.
Тем больше их и получают,
Чем больше на пути преград.
Он, помолчав, пошёл хромая.
Народ ему промолвил вслед:
"Вот эдак бы, меж марша Мая
Со сцены почитал сосед.