Пётр проснулся в двенадцать ровно,
Жёсткой ладонью провёл по лбу,
Стёр липкий пот и вздохнул облегчённо.
Ночь в Петрограде склоняла ко сну.
Светила луна в небольшое окно,
В зеркальных осколках дрожал бледный свет.
Пётр с кровати встал очень спокойно,
Уткнув свои пятки в ковёр из газет.
"Полночная тишь как всегда восхищает,-
Сказал он, руками упёршись в кровать,-
Но надо вставать, разрушая молчанье,
Полночную надо молитву читать."
Колени скрипели во тьме еле слышно,
Дыхание было чуть хрипло, глубоко.
Он шёл опираясь на стену. "Жестоко,
Тогда поступили со мной небеса.
И молюсь я теперь, закрывая глаза."
Посмотрел Пётр в небо, сквозь блики стекла
И увидел снега - это вьюга мела,
Петроград заметало, погода страдала.
Через стёкла он видел "рассвет" фонаря
Тусклый, бледный, последний. Затянутый вьюгой,
Черный ствол с твердым плодом как древо греха,
Среди города зла и безмерной печали.
"Тишина... Только вьюга. Лишь вьюга да я."
Отвернувшись от света, что внутрь сочился
Пётр медленно, с болью ушёл от окна
"Я такой же как ты, угасающий факел.
Я такой же как ты, свет в ночи фонаря.
Среди города зла и безмерной печали
Заметают меня без пощады снега.
Я такой же как ты." Пётр встал пред иконой.
"Мой учитель, простите... Простите меня..."
Слёзы лились в ладони под строки молитвы
Из закрывшихся глаз, тонкой струйкой огня,
Обжигающей щёки и душу Петра.
Он молился ночами. Болела душа.
"Я предатель. Я каюсь. Я слаб и ничтожен."
И руками закрыв светлый лик от себя,
Возносящий молитвы упал обессилев.
И ковёр из газет прошептал:
"Как всегда".
"Я не видел рассвет очень долгое время,
Я бесцельно дрожу, словно лист на ветру,
День проходит - молюсь, помолился - и тлею.
Я без цели живу... Умереть - не могу"
Пётр сел под иконой, прижавшись спиною
К той стене, что впитала всю горечь из слёз.
Он сидел и молчал, будто слился с стеною,
На него свысока взгляд направил Христос.
"Встань? Иди?" Пётр взгляд тихо поднял,
"В голове прозвучало, как треск от стекла.
Но куда мне идти? И зачем подниматься?"
За окном свет померк. Свет померк фонаря.
Кинув наспех шинель и фуражку надвинув,
Пётр дверь отворил и шагнул в никуда,
И оставив парадный увидел картину:
Целый мир под собою хранили снега.
И шагая вперёд он подумал, что знает
Куда нужно идти и зачем и когда.
Он подумал, что надо молиться иначе:
На восток и рассвет, не жалея себя.
Зябли ноги в снегу, нос кусали снежинки,
Пётр шёл на Неву через снег и пургу
И взирался до боли сквозь снега пылинки.
"Ноги мёрзнут, но я уж назад не пойду."
Встав на панцирь из льда отошёл он от брега,
Появились рассветные солнца лучи.
Пётр встал и замолк. Он забыл все молитвы.
Он забыл, что увы не надел сапоги...
Пётр проснулся в ранее утро
Жёсткой ладонью провёл по лбу,
Стёр липкий пот и сказал удивлённый:
"Жизнь в Петрограде равняется сну".