ОГЛЯНИСЬ ПЕРЕД СОБОЙ...
Вниманию читателя предлагается шестая книга поэта, основной деятельно¬стью которого является организация российского и международного футбола ин¬валидов-ампутантов. По своему построению содержания книга необычна. Здесь представлены стихи и поэмы, пьеса и киносценарий, расположенные в последо¬вательности, определяющей философскую сущность человека и общества.
Книга начинается стихами о духовности и нравственности и заканчивается исторической пьесой о победе русского народа на Куликовом поле и кинопове¬стью о духовной и физической победе нашего молодого современника над превратностями судьбы.
Творчество поэта-любителя достойно профессионального пера, заслуживает внимания и высокой оценки со стороны любителей и знатоков поэзии.
ВВЕДЕНИЕ
Есть поэты, которые не стремятся «во весь голос» заявлять о себе. Они про¬сто пишут стихи. Пишут везде и всегда, поскольку это является их жизненной потребностью. В то же время к своему творчеству они относятся достаточно са¬мокритично.
Одним из таких поэтов является Георгий Луначарский...
В футбольных кругах его знают как основателя и руководителя футболом среди инвалидов России. Сослуживцы и друзья знакомы и с его поэтическим творчеством. Как он сам говорит – это его вторая жизнь.
Обладая философским мышлением, романтической душой и поэтическим да¬ром, он с юных лет пишет о том, что видит и чувствует, о том мире, который познает и хорошо знает, о тех людях, которые запали в душу его, чьи дела и особенности будоражат его воображение. Время покажет, насколько этот поэт талантлив. Хотя какое еще нужно время, когда человеку уже за шестьдесят... Сам же автор книги, которую вы держите в руках, как я уже говорил, довольно скромен в своих амбициях. Но я хорошо знаю моего немолодого по возрасту друга. Я знаю, что Георгий – человек многогранный, с богатой и насыщенной всевозможными новациями душой, чрезвычайно энергичен, открыт и обаятелен. В творчестве честен, смел, целеустремлен и лиричен. Чувствуя в себе организа¬торские способности и обладая оригинальностью мышления, он увлекается такой областью деятельности, за которую прежде не брался никто. Инженер-строи¬тель по образованию, Георгий волею судьбы свою жизнь трудоголика как бы разделил на три этапа: стройки в Алма-Ате и Москве, педагогическая деятель¬ность в системе профтехобразования и возвращение к футбольной юности, но уже в качестве организатора футбола, сначала в Клубе болельщиков Москов¬ского «Спартака», затем возглавляя Федерацию футбола инвалидов России. И каждый из трех отрезков жизни – примерно по пятнадцать лет – насыщенная всевозможными идеями и программами жизнь руководителя-реформатора и си¬стемщика. Будучи директором СПТУ, по приглашению Николая Петровича Старостина Георгий Сергеевич возглавил так необходимый «Спартаку» Клуб болельщиков. Его коллеги из ПТУ были в шоке...
Но, окунувшись с головой в проблемы общественной жизни, происходящей вокруг футбола, сам бывший футболист, Президент Клуба пытается сделать то, чего прежде не было – создать систему цивилизованных отношений в обще¬ственной жизни среди всех слоев любителей футбола методами педагогического воздействия, заинтересованности и увлеченности различными идеями в органи¬зации мероприятий для болельщиков силами самих же болельщиков. Я бы хотел обратить внимание на то, что болельщики футбола – это большая группа неор¬ганизованных или самоорганизованных людей, прежде всего молодых, которые представляют собой серьезную социальную прослойку нашего общества, как и в любой стране. А наиболее ярко выраженная часть этой группы людей – болель¬щики «Спартака» – в это время являлись законодателями всех болельщицких мод. Поэтому схема: директор СПТУ – Президент Клуба болельщиков – по сути, равнозначная работа с молодежью.
Нравственная чистота, гуманный подход к делу, искренность и огромная ра¬ботоспособность, неприхотливость в общении с людьми вызывали у болельщи¬ков доверие и уважение к Президенту Клуба. Во времена Луначарского (1989–1993 гг.) был сооружен и установлен Памятник погибшим болельщикам матча «Спартак» – «Хаарлем» /Голландия/ в Лужниках, возрождены чествования великих игроков и создана команда ветеранов, выпущены десятки программок к матчам «Спартака», организованы выезды болельщиков на гостевые матчи «Спартака» на льготных условиях, созданы команды Клуба болельщиков, в том числе детские, женские и инвалидные. Среди них проходили турниры, матчевые встречи с болельщиками других команд. Г. Луначарский был инициатором, со¬автором и создателем приза им. Льва Яшина, который в дальнейшем вручался лучшим вратарям на Чемпионатах мира. Более двадцати лет Георгий Сергеевич руководит Федерацией футбола инвалидов России. За это время проведены сотни соревнований, а национальные команды нашей страны четыре раза ста¬новились чемпионами мира. И сейчас Российская команда является Чемпионом Европы...
Но вернемся ко «второй жизни» Луначарского, которую он всецело посвятил поэтическому творчеству. Обычно перечисляют выпущенные книги. Попробуем и мы перечислить их с краткой характеристикой. До сегодняшнего дня вышли в свет пять его поэтических и одна футбольная книги. Первая – «Пятое время года» была посвящена «беседам» с Омаром Хайямом. Своеобразный «диалог» длился на протяжении почти шестисот четверостиший, в которых сквозь тыся¬челетие выяснялись сходства и различия в жизни двух совершенно различных времен и народов.
Затем издательство «РИГ» (Российская историческая газета) выпустило четырехкнижье Г. Луначарского – «Отражение света», «Горячие камни», «Би¬блейские мотивы» и «Россия». Каждая из книг имеет свои особенности. В пер¬вой книге собраны стихи, написанные в разные годы, разделенные на большие главы, определяющие периоды жизни автора. Здесь собраны стихи юношеские и более зрелого возраста. Почти сорок лет разделяют стихи первые от последних в главах «Выбор», «Дорога к себе», «Утро в Алжире», «Солнце в паутине» и «Среди звезд в Московском небе». Стихи разные, как по тематике, так и по уровню их качества и художественного воплощения. С возрастом меняется ро¬мантический дух автора...
Вторая книга «Горячие камни» состоит исключительно из четверостиший. И эта книга из нескольких глав: «Цветы под ногами», «О чем печалился Басе», «Наедине с Хайямом», «Горячие камни», «Песнь о Рудаки» и «Губермана про¬читав».
В книге «Библейские мотивы» одна тема – гравюры известного французско¬го мастера Гюстава Доре дополнены короткими стихами по библейским сюжетам.
Четвертая книга – «Россия» – содержит в себе поэмы и стихотворения, на-писанные уже после издания первых книг. Главной – «поэмой совести» – автор считает поэму «Яков Галин, или детство начинается с войны». Поэма охватыва¬ет детский период жизни автора в маленьком провинциальном поселке, располо¬женном в горах Южного Казахстана.
Поселок из пяти поселков,
горами сжатый от ветров,
застрял заброшенным осколком
войной разбитых городов.
Поселок курдов и чеченцев,
поселок старый, ГРП,
влачили жизнь переселенцев,
замкнувшись намертво в себе.
Главный герой поэмы – отчим автора. Инженер электростанции, коммунист, поэт, замечательный человек, который вместе с другими жителями этого поселка работал на старой, вечно аварийной электростанции, которая питала свинцовые рудники электричеством, а жилые дома теплом. Сквозь шахты проходили под¬земные воды, и воду надо было постоянно откачивать. Во время аварий на стан¬ции весь поселок мог быть отключен, но в шахты электроэнергия подавалась всегда. Ужасные условия работы, отсутствие денег на зарплату рабочим, посто¬янные перебои с продовольствием не сломили людей. А благодаря таким под¬вижникам, как Яков Галин, люди трудились, находили место радостям и даже совершали трудовые подвиги. Так жили и боролись наши отцы и деды за свое ме¬сто в жизни на рубеже сороковых и пятидесятых годов прошлого века. Тяжелые и овеянные надеждой и оптимизмом годы запечатлены, возможно, по-юношески наивно, зато убедительно. Так рождался в Южном Казахстане город Кентау.
...и каждый был здесь и друг, и брат,
и все, не зная того – герои.
Отчим поэта, прошедший и переживший все 900 дней блокады Ленинграда, киевлянин Яков Галин, приехал на год в Кантаги к родителям, эвакуированным во время войны, остался там жить со своей молодой семьей, работать на ТЭЦ в качестве технического руководителя – главного инженера полуразрушенной станции. Об этом человеке и о многих других написана поэма...
Далее в книге – «Неотправленное письмо поэту Смелякову», «Что движет нами» – о выставке картин художника И. Глазунова, венок сонетов «Россия», поэма «И в ожидании звонка», посвященная поэту И. Бродскому. Своеобразны «Ипо¬стаси» – подписи к гротескным картинам и рисункам художницы Т. Литвинцевой.
Книга, которую вы держите в руках – «Оглянись перед собой» – необыч¬на по своему жанру. Автор даже вступительное стихотворение написал на тему о жанрах в поэзии. Он обращается к актеру Евгению Веснику, который своей книгой «Не смешно» навеял идею создания книги, где практически все стихи написаны на темы известных афоризмов, стоящих эпиграфами к ним.
Рассмотрим кирилицу – одно из стихотворений – Доски. В Древней Руси на досках вырезали сокровенные мысли, как египтяне на папирусах, азиаты на коже, а древние на скалах. Чтоб дольше эти мысли жили. Своеобразное реше¬ние автора, поскольку сегодня никому не известно, насколько долго «достойны» жить написанные строки. Но он, конечно, не думал об этом. Ему просто хоте¬лось высказать свои мысли в таком необычном жанре, приблизить темы своих стихов к давно известным истинам, только по-своему. Он даже шутит: «...если не стихи, то эпиграфы как жили, так и останутся в памяти людей».
Мне не хочется на этих страницах внедряться в оценки качества и поэтиче¬ских достоинств стихов Георгия Луначарского. Однако, читая одно стихотворе¬ние за другим, невольно возникает желание читать дальше. Автор увлекает тебя в свой мир, и ты чувствуешь себя в нем его собеседником. Его стихи – это сооб¬щество различных монологов, откровений, нравоучений и притч, среди которых ты живешь. Ты можешь соглашаться с ним или нет, ты можешь восхищаться или иронизировать, но равнодушным ты быть не можешь.
Хотелось бы обратить внимание на названия и систему построения глав, на¬чиная с названия самой книги. Афористическая фраза с глубоким философским смыслом о прошлом, настоящим и будущим каждого человека. На первое место в жизни людей автор ставит духовность и нравственность, без которых немыслимо понятие «Родина». Без Родины неполноценна любовь. За любовью следуют по¬священия, басни, быт...
Стихи гражданственны, написаны с болью в сердце, с надеждой исцеления людей от всевозможных пороков. Здесь присутствуют и любовь к своей стра¬не, и патриотизм, внутренняя доброта, ирония и отчаянье, любовь к женщине и стремление к чистоте отношений. А в конечном счете – оптимизм и уверен¬ность в соотечественниках независимо от обстоятельств, национальностей, веро¬исповеданий, места жительства. Заканчивается поэтическая часть книги венком сонетов об истории российской поэзии, над которым эпиграфом звучат строки Е. Евтушенко: «Поэт в России больше, чем поэт». И чувствуется, что автор стремится к этому.
Георгий Луначарский пишет, что мысли рождаются неожиданно, когда они нужны, а забываются или умирают, когда ценность их сводится к нулю. Но мыс¬ли, если они интересны – записываются и собираются, иногда служат темой для стихотворения... Вот и получилась из этих фраз и мыслей целая глава.
А после долгих колебаний автор решился на размещение в ней пьесы «Русь пробуждается» и киносценария «Свет в туннеле», максимально разнообразя жанры. Тематика пьесы – напоминание нашим современникам о становлении на Руси в последние годы владычества Золотой Орды. Русский народ переживал время испытаний и решился на отчаянный шаг – выступить против ордынцев ради своего освобождения. Куликовская битва стала отправной датой начала ос¬вобождения Руси. К этой битве страна готовилась трудно и рискованно, однако, благодаря объединению всех русских княжеств, ведомая талантливыми полко¬водцами, она сбросила иго силами патриотов и преданных союзников, в числе которых мы видим простых людей, священников, женщин, послов... По словам автора, пьеса своим повествованием должна была сказать об органичной необ¬ходимости взаимной любви и понимания граждан страны и государства к ним.
Книгу заключает киносценарий «Свет в туннеле» о судьбе юного футболиста, потерявшего ногу и нашедшего свое место в жизни в футболе инвалидов. Сюжет фильма заставляет зрителя по-новому задуматься о тех людях, судьба которых в одно мгновение изменила весь образ жизни еще вчера здорового человека, пол¬ного радужных мечтаний и перспектив. А таких людей, к сожалению, немало.
Стихи как маленькие философские трактатики, или же трактаты, мысли или просто заметки, не требующие доказательств или причин – все это мы видим сами, но автор нам подсказывает, чтобы мы обратили на это внимание и поняли, как это хорошо или плохо. В книге – наша жизнь с тысячами нюансов в огром¬ном пространстве всеобщего бытия – от духовности нашей и мироощущения, находящегося внутри нас, до восприятия процесса исторического развития всего того, что нас окружает и заставляет как бы до понимать спираль жизни, людей на всей земле. Странное ощущение, но оно невольно присутствует.
/Евгений Головкин/
Подлинно умная вещь всегда иронична.
Б. Шоу
СВОБОДА ЖАНРА
Он книгу триптихов издал –
свод мудростей известных,
как будто новый жанр создал,
актер Евгений Весник.
И в книге этой что-то есть.
Мысль в поиске. И непреклонна,
и автор бдит в ней суть и честь
в своей фантазии свободной.
Но песни скрытая печаль
и растревоженное сердце
во мне подспудно зазвучав,
решили в книге той распеться.
На тех страницах, что живут,
где здравствуют мечты актера,
и в путь метафоры зовут,
в дороге разжигая споры.
Я так хотел пройти тот путь,
как Федор Конюхов мечтая,
чтоб в будущее заглянуть,
страницы в ней свои листая.
Как память или поводырь,
как размышленья о деяньях,
которыми пронизан мир,
по крайней мере – россияне.
В глуши я где-то смастерю
своеобразный дом из досок,
и в нем, наверное, умру,
и не дождусь его износа.
И пусть простит меня актер,
прочтя главу мою с подмостков,
чтоб знали люди с этих пор,
что мне жилось средь них не просто.
Что я, как все, как все они
одной из множества песчинок
в себе достоинство хранил
подростка, юноши, мужчины.
И с детства честью дорожа,
я жил в себе, всегда страдая.
Моя свободная душа
во мне жила, мне жить мешая.
Но волны берег бередят,
песком по берегу елозят
и равнодушие хранят,
и в море часть его уносят.
Барханы наши велики,
из них сооружают горы.
Мы вечно будем, как пески
блистать и уносится в море.
И диалектики спираль
свои витки легко мотает,
ей жизнь мою совсем не жаль,
она людей совсем не знает.
А перед нами тропок тьма,
дороги, трассы, перепады.
и зелень лета, и зима,
и униженья, и награды.
И выбиваясь я из сил,
из графиков и распорядков,
пишу все то, что я вносил
в свою карманную тетрадку.
И будет множество страниц.
И наберется ль кто терпенья
со мной лететь маршрутом птиц,
чтобы услышать птичье пенье.
Меж небом и землею быть
и как бы сверху все увидеть,
всю нашу сказочность и быль,
влюбленным быть и ненавидеть.
Пройдем по памятным местам
и мимо речек неприметных,
и по плотинам, и мостам
роскошных городов и бедных.
С невзрачным дымом в синеве,
где нас и ждать никто не будет,
где старый гриб в густой листве
ничьих эмоций не разбудит.
Пройдем мы с вами бок о бок,
как Данте шел с другим поэтом,
чтоб каждый был не одинок
и виден был всегда при этом.
И мы пройдем свою страну,
как шли в Колхиду аргонавты,
и с золотым руном весну
продлим на трассах астронавтов.
Чтоб им лететь над всей землей,
сверкать, работая с орбиты,
чтоб стал счастливым город мой,
чтоб вся земля была элитой.
Но труден путь. Наш горизонт
как нить меж небом и землею,
он манит нас идти вперед,
как в бесконечность, за собою.
Эпиграф мудрый и простой
Сопровождает в свете жанра
Своей отточенной строкой
Все то, что вздумалось «пожарным».
Я жанры выбираю, как пути.
Их множество. Как кровь течет сквозь сердце,
Движенье клеток воплоти.
И никуда от них не деться.
ГЛАВА 1
...О ДУХОВНОСТИ
Духовное мещанство (в наше время стремление к «крутости» и бар¬ству любыми путями) в виде хамства, хулиганства, босятничества (во¬ровской шпаны), черной сотни (бандитизма) соединилось против трех начал духовного благородства: против земли, народа – живой плоти, про¬тив церкви – живой души, против интеллигенции – живого духа России.
Дмитрий Сергеевич Мережковский
Духовность – духовная, интеллектуальная природа,
внутренняя, нравственная сущность человека.
С.И. Ожегов
Духовность в высшем понимании этого слова – понятие особенное. Духовность определяет культуру нации и ее нравственность, а также этико-эстетическое ее влияние на людей. Духовность – сущность все¬го государства. К этому надо добавить и понятие духовно-религиозной сущности граждан, независимо от того, какое вероисповедание является в стране главенствующим.
Автор
Мудрый выбирает себе друга
веселого и сговорчивого.
Эпикур
АНГЕЛЫ
На горе Элеоне под солнцем крутым
опустились два ангела. Сели на скалы.
Два посланца Пророков – из самых святых
и разлили бальзам по фиалам.
Был один хрестьянином, другой – за ислам,
один от Христа, другой – Магомедов.
Испив для знакомства пурпурный бальзам,
говорили с утра до обеда.
Вновь налили, довольные жизнью своей,
излагая красивые речи.
И до вечера лили друг другу елей,
обнявшись за крылатые плечи.
И пред ночью, когда догорала заря,
И зажженными искрами – звезды,
разлетелись к Пророкам большие друзья,
как с куста виноградные гроздья.
К Магомеду один, а к Христосу – другой.
Скажут им – на земле все по чести
и нальют им бальзам по фиале большой,
чтоб, как ангелы, выпили вместе.
И однажды на небо посмотрит народ
и увидит сквозь синь и пространство,
как собрались Пророки к столу в новый год
и бальзам разливают за братство.
Когда творишь добро, сам испытываешь
некое радостное
удовлетворение и законную гордость,
сопутствующую чистой совести.
М. Монтень
БЕЗНОГИЙ САПОЖНИК СЕРГЕЙ
У моста – между Новым и Старым поселками,
Там, где круто тропа убегала к реке,
Там, где бабы белье колотили вальками-веселками,
Появился однажды безногий сапожник Сергей.
Его ноги под корень войною-пилою обрезаны
В прикарпатских лесах, где-то в богом забытом селе.
Привязали к «козлам» и, места обозначив обрезами,
Циркуляркой прошлись, закопав его ноги в земле.
А его, словно тушу, отдали волкам на съедение,
И остался Сергей бездыханно глядеть в небеса.
И очнулся от взглядов в бредово-туманном видении,
Что свербили, лучась, и блуждали в седых волосах.
Многомесячным выем валялся в чердачной соломе,
Зарастали рубцами культяпы его ягодиц.
Перепиленный надвое, но все же судьбою не сломан,
Возвращенный старанием сердобольных гуцульских сестриц.
Им лишь ведомо, как, но лечили его неустанно, –
Близнецы черноглазые из забытого богом села...
А потом проводили Сергея с оказией до Туркестана,
Где семья до войны на «железной дороге» жила.
Но не ждали его. Получив похоронку – «разъехались»:
Мать в могилу, сестренка – в Ташкент, а жена...
Говорили: на рынке сперва торговала орехами,
И за спекуляцию вроде бы осуждена.
Васька, сын, – в Ачисайском детдоме. Заверили:
Сыт, обут и не надо бы душу травить,
Но глаза его цепкие верили и не верили,
И решил он, что должен он с Ваською вместе побыть.
Но опухший от голода, «спал» он с зимы сорок пятого.
Его «братский» курганчик покрыт пожелтевшей травой.
И с недетской тревогой мальчишки смотрели пузатые
На безногого дядьку с дрожащей седой головой.
А теперь у моста он сидел на подставке от ящика,
На тележке своей, где подшипники вместо колес,
И, хрипя, напевал, что прошла его жизнь настоящая,
А пропащая нынче, как поезд, летит под откос.
И такое в глазах, в голубых, бесконечно приветливых,
Будто теплая речка, текла его легкая речь.
И ребята с поселка его доброту заприметили
И решили Сергея от всяких невзгод уберечь.
Сколотили из ящиков и покрасили будку сапожнику
Всеми красками радуги, чтоб смотрелась она веселей,
Малолетние плотники, архитекторы и художники,
Мы продумали все, чтоб комфортно работалось в ней.
Чтобы ветер и дождь или солнце, сжигая без жалости,
Не могли бы пробраться и нарушить его доброту,
И не лезли нам в голову никакие проказы и шалости,
Будто пост мы поставили на особенно важном мосту.
И работал Сергей. Сапоги, сандалеты и валенки,
И модельные туфли он к жизни не раз возвращал,
А над ним репродуктор, что принес ему Сенечка Маликов,
С хрипотцой и надрывом о великих свершеньях вещал.
Воспаленная память освежает рубцы на сосудах.
Помню: кто-то неловко и нелепо среди корешей пошутил,
Что сапожник ходить никогда в сапогах уж не будет,
И ремонт башмаков на всю жизнь наперед оплатил.
И, быть может, недолго под байки и хохот веселый
Допоздна мы сидели в фанерном творенье своем.
Умер друг наш, и в траур оделся поселок,
И фанерная будка будоражила память о нем.
А потом, когда стали его забывать мы,
Написал о Сергее неожиданно наш военком,
Что каким-то героем прошагал наш Сергей Закарпатье
И достоин за это, чтобы песни мы пели о нем.
Поэты, сами того не замечая,
один продолжает другого.
Б. Слуцкий
БЕЛЫЕ СНЕГИ
(Е.А. Евтушенко)
Строчки летят, будто белые снеги.
Кружатся, мягко на зелень ложась.
Вьюгой стремительно падают с неба,
В снеговороте событий кружась.
Всюду, где белые снеги блистали
И в первозданной своей белизне
То леденели, то медленно таяли,
Или лыжней пролегали во мне.
Бодрые или смертельно усталые,
Добрые или до глупости злы –
Всюду по времени: юные, старые…
Странники неба и неба – послы.
Белые снеги родились поэтом
В какой-то рассветно-неистовой мгле.
Где он в ожидании теплого света
Бродил среди нас по страдальной земле.
Белые снеги, ах, белые снеги,
Холодно с вами и радостно мне
Видеть и чувствовать снежную негу
Тепла набираясь в ее белизне.
У ученых равный шанс получить
Нобелевскую премию или расстрел!
Все зависит от того, кто правит страной.
А. Эйнштейн
БОГАТСТВА МИРА
Богатства мира - в руках людей,
Но разум – главное в них достоянье,
но он направлен к достижению идей
обычного для нас непониманья.
У Бога нет религии.
М. Ганди
БОЖИЯ ВЫСОТА
Наверно, это было в заключенье пира
и в завершении шести рабочих дней,
когда Творец, взглянув на карту мира,
увидел результат, как сотворил людей.
Он создал все, что есть, своим талантом:
природу, ветры, музыку и стих...
Над нами Он невидимым гигантом
создал Адамов несколько цветных.
И каждый думает о том, чего не знает,
считая, что Создателей над ними – тьма!
А Он - Творец - Один. Он всеми управляет
с высот Своих и Божьего ума.
Трепетная любовь - это любовь чувств
И невозможно представить ее плотской.
Л.Г.
В АРГЕНТИНЕ
Летел душистый аромат сирени
И наполнялся воздух пеньем птиц.
Просилось в жизнь стихотворенье,
Глядел в траву я, лёжа ниц…
И зелень разливалась по полянам,
Деревья тень бросали вдоль реки,
Остатки влаги белого тумана
Росою омывали лепестки.
Ко мне из апельсинового сада
Стучались в сердце дерзко две строки,
И мучила меня досада,
Что не хватало чуточки тоски,
Что столько дней ещё до встречи,
И радостны повесы-соловьи
И этот дивный аргентинский вечер,
Был вдохновеньем трепетной любви…
Надо беспрерывно возбуждать в себе вопрос:
верны ли мои убеждения?
Проверка же их одна – Христос!
Ф. Достоевский
ВЕРА
Чтоб непреклонно верить в правоту,
в ее неоспоримость и значенье,
в своих стремлениях и увлеченьях
живи и мерь ту веру по Христу.
Хоть труден путь в опасностях и кознях,
и глухи те, кому призыв души
назначен. И может быть, уж слишком поздно
к нему с Христом в душе спешить.
Мерить культуру, ее высоту
мы должны по ее высочайшим достижениям;
самое ценное в народе в его вершинах!
Д. Лихачев
ВЕРШИНЫ
Вершины над землей незыблемо стоят,
и солнце первыми встречают,
и любознательных манят,
и тень на всю страну бросают.
Вы говорите – время идет.
Безумцы – это вы проходите.
Талмуд
ВРЕМЯ
Не время мимо нас, а мы –
попутчики его теченья –
плывем, как медленные сны,
как над лесной рекой дымы,
и, увлекаемые рвеньем,
все ускоряемся стремленьем
в стремнинах мутной кутерьмы.
Все, что по той реке плывет,
в природе вместе с ней живет.
Все движется куда-то в бесконечность,
в тот путь, что мы назвали «млечность».
Река течет, меняет направленья,
меняются законы и теченья,
и вместе с ней меняемся и мы,
как климат от весны и до зимы.
Меняется земля, меняется природа,
меняются эпохи, меняются народы.
А время все течет, а с ним и мы в пути,
но сколько нам отпущено?... Как поле перейти?...
Неужели мы все такие ничтожества?
Неужели мы суть лишь единички в чужих расчетах?
Есть же у нас индивидуальная судьба?
Есть же что-то в этом и от наших усилий?
А. Зиновьев
В ХРАМЕ
Я сам не свой у алтаря
Все изливаю душу Богу.
Как образ бомжа и хмыря,
Я перед ним стою убого.
И служку с черным хохолком
Священник молча подзывает,
Зовет меня он чудаком,
Но что сказать и сам не знает.
Потом он попросил дьячка
Меня приблизить к пониманию,
Что три перста мои пока –
Лишь тема созревания.
Во мне смиренье бунтаря,
Как помыслы Христовые,
Как Новый год календаря –
Желания понтовые.
И разобраться бы сперва
В своей душе безнравствия,
Сроднить с душой Его слова,
Чтоб стал Христовой масти я.
Над нами колокольный звон
Зовет к причастию и в небо.
А я стою. И улыбался Он
Мне глядя в рот с краюхой хлеба.
Иногда поздно приходит то время,
Когда ты, прожив много лет,
вдруг предаешься анализу своей жизни.
Из телесериала на ТВ
ГОМО-СОВЕТИКУС
Я на людей смотрю. Умом не охватить,
какое множество характеров и судеб,
и надо всем создать возможность жить,
всей этой массе – подсудимых или судей.
Я не верю в пророчества, те, что в тайных речах.
Я в таком одиночестве, будто крест на плечах.
Впереди лишь дорога на Голгофу мою,
жить осталось немного, о Христе я пою.
Неминуемы сроки и отсчеты в душе,
видно, всем одиноко на таком вираже.
И стоит Магдалина, затерявшись в толпе,
и мешают ей спины, не пройти по тропе.
Как бывало с водою ключевой родника,
чтобы тело худое обласкала рука.
Как во сне неприглядном я метаться устал
и в костюме парадном с орденами предстал
пред очами пророка, что сидел в темноте,
где забыл я с порога о своей суете.
Где таинственный шепот изливал фимиам,
где надсадная копоть прилипала к словам.
Улетая в пространство и зовя за собой,
чтоб в небесном убранстве позабыть о земном.
Горемычной, привычной, несуразной судьбе
об общественно-личной и усобной борьбе!
И завидуя солнцу, и любуясь луной,
песня тихая льется, обручившись со мной.
И на улицу выйдя из тревог темноты,
поначалу не видел, как приблизилась ты.
Как вокруг заблистало, зазвенело весной,
как печали не стало, что ходила за мной.
И костюм свой парадный я сложил в чемодан
и внучатам награды по играться отдал.
И хандру прогоняя из души молодой,
я цветы собираю на поляне большой.
Одуванчик-ромашку я домой принесу,
и в стихах без бумажки тост я произнесу.
Нам осталось немного украшать этот мир,
но осилит дорогу друг, идущий на пир.
Там, где царствует разум, ставя ставку на жизнь,
там, где мудрые фразы, как улыбки, свежи.
Там гудки, и порывы, и призывный задор,
и роскошные гривы, и промышленный вздор.
Там бурливое море и гулливый народ
в неуемном просторе неразлучно живет.
Я вернусь непременно, не заметит никто,
в этот мир неизменный, в этот мир непростой.
Доживу незаметно в этом вечном кругу
и некролог посмертный я прочесть не смогу.
Потому – заклинаю, разбросайте мой прах,
пылью снежной растаю, как растаял в стихах.
Средь друзей, и знакомых, и, быть может, родных,
в документах искомых и в архивах моих.
Но пока что живу я и надеюсь на жизнь:
и трехцветный целуя, я взываю – держись!
Я с тобой неразрывен, без тебя – никуда,
я не буду нарывом быть в тебе никогда.
Засучу рукава я, пойду на завод,
там судьба роковая за собою зовет.
Там работа людская, там станки, провода,
там с народом шагаю со своим навсегда.
Я не верю пророкам, что сидят в тишине,
среди шумных потоков быть вольготнее мне...
Смотрят люди на меня, улыбаются,
разве людям не понять, что мне нравится?
Их улыбки, их любовь, души светлые.
Закипает моя кровь, всем приветная.
Ходят люди, суета, жизнь лучистая.
Между нами простота, мысли чистые.
Я еще в детстве усвоил, что нельзя выдумать ничего столь оригинального и маловероятного, что не было бы уже высказано кем-либо из философов.
Р. Декарт
* * *
Декарт был прав. Все сказано до нас.
Или почти что все, а значит, можно
нам говорить – жить в мире сложно,
Однако жить, не закрывая глаз.
Люди с давних времен о себе и о своем времени пытались оставить записи. Одни на папирусе, другие на камнях, на скалах, на коже или обожженой глине. А древние руссы свои мысли вырезали на деревянных дощечках.
Л.Г.
ДОСКИ
На досках письмена.
Едва их различаем.
О давних временах
Мы ничего не знаем.
Скрижали под резцом.
Для нас их выводили.
Не зная их творцов,
Мы в хламе находили
И в тёмных чердаках,
Или сырых подвалах…
Скрижали на устах,
Как песни зазвучали…
И проблески времён,
Алмазные крупицы
С неведомых сторон,
Неведомые лица…
На пахнущей сосне –
Их мысли, их творенья
Теперь живут во мне,
В моём стихотвореньи.
Кто знает, дух сынов человеческих восходит ли вверх,и дух животных сходит ли вниз, в землю?
Екклесиаст
ДУХ И ТЕЛО
В скиту, уединившись, дух и тело,
природы дополняя естество,
ответить на вопрос хотели,
как близко духу существо?
Но житель скита нем. Как тень он.
И дух невидимый молчит.
Во что он верит на коленях,
о чем он с Богом говорит?
Пусть тело с духом разойдутся.
И кто куда – пусть Он решит.
Бездушные – не разберутся,
как быть им с плотью без души...
А может быть... Он молит Бога,
чтоб все живые существа
имели души. Хоть немного.
Что есть у них на то права.
И вот тогда он выйдет в поле,
и к небу встанет он лицом,
и, вволю чувствуя раздолье,
исторгнет радость пред Отцом
Душа – бессмертное духовное существо,
одаренное разумом и волей.
В.Даль
ДУША МОЯ, ТВОЯ
Душа моя, твоя… Душа любая.
Любого человека. Существа. –
Из Божьего дыхания. Святая.
Ей Бог – и чувственность и голова.
Она, как сгусток этого дыханья.
Лишь толика его. Лишь мимолетный взгляд.
И тайна. От рождения до затухания,
Что плотью нашей заселяет все подряд.
Бог. Он из Космоса. Поверх его пространства,
Из вне его, как из иных миров,
Вселяет души в нас спокойно и бесстрастно
В нас, не рожденных, будущих рабов.
Потом - все суета. Где – хаос, где – порядок.
Где гений избранный, а где бульварный хлыщ.
Где рай земной. А где и хлеб – не сладок.
Кто – холоден и сыт. А кто - горяч и нищ.
И среди всех земных разнообразий,
Если душа – астральна и добра.
То рядом антиподовы фантазии
Из изощренного, изысканного зла.
Мы чувствуем, что Бог всесущ и неизменен.
Он многолик и нами, увы, не объясним.
И никого увещевать Он не намерен
И все равно Ему, кто недоволен Им
Он вечен в нас, пока душа нетленна.
Он суть и боль в многообразии ее.
Она ж, как вспышка, возгорается мгновенно,
Пока мы в лоно матери еще.
Душа не умирает. Дыханьем невесомым
Уходит от одних и проникает вновь
В тех не рожденных, во входящих, новых,
Которых дарит миру нежная любовь.
В который раз душою изнывая,
Мы мироздание Его хотим понять,
Всем существом своим осознавая,
Что Есмь Его, как мысль, не осознать.
Но счастье в том, что в нашем измеренье
Душа многострадальна и сильна.
Что в непрерывной мощи вдохновенья
Живет и побуждает жить она.
Пусть сменят нас другие поколенья,
Тысячелетия уйдут в небытие.
А души – те же – вечны и нетленны,
Горят и жгут. И не дают покоя… Мне.
И изгой – тоже личность.
Л.Г.
* * *
…затерянный средь всех
В обличии привычном
Заблудшим душам
И душам вдохновенным,
Я посвящаю
Стихи и не стихи,
И наставления и притчи –
Все то, что воезыцах
И то, что пролетает,
Как жизнь,
Мгновенно…28
Умение ставить и разрешать проблемы –
высокое искусство науки, философии и властей.
Из книги по философии
ИПОСТАСИ
Ни десять заповедей Божьего Завета,
ни принципы
моей Страны Советов,
ни казематы инквизиций,
лагерей –
не изменили внутренне людей.
Был страх,
предательство,
доносы,
кабала,
достоинство,
патриотизм,
любовь была,
а рядом – зависть,
грубость,
ханжество
и лесть,
правдивость,
благородство,
честь,
и много качеств человеческих иных,
которых и не упомянет стих.
Но каждый знает, что людские страсти –
все зло или добро, – в структурах власти.
Не стремитесь в первые ряды,
к отличиям и наградам, стремитесь в мир красоты.
К. Станиславский
ИСКУССТВО
Искусство – распустившийся цветник,
где каждый цвет горит, благоухая
и в нашей жизни роль свою играя,
он в нас своею красотой проник.
Нравственность служит для того,
чтобы человеческому обществу подняться выше.
В. Ленин
КАЗНЬ ХРИСТА
(Диптих)
Казнь
1.
Венок терновый в розовых шипах
В смешении с сочившеюся кровью,
Еще вчера сплетенный впопыхах,
Был ненавистен и свербил над бровью...
И впившись в голову, словно аспид,
Торжествовал нещадностью укусов
И жаждал ощущать униженного вид,
Непримиримого и мудрого Иисуса.
И крест многопудовый на плечах,
И рваный холст, повязанный на бедрах,
И крик истошный в солнечных лучах
В молчании Он слышит многородном.
И впереди – Голгофа и простор –
Уйдет Он из толпы воинственной и мрачной,
Исполнив с честью страшный приговор
Под ругань, ржание коней и плачи.
Но тяжелы ступени и подъем,
И подгибают тело боль и ноша,
И жажда жжет. А где-то водоем
или ручей звенит в саду хорошем.
И ноги сбиты, и неслышен стон,
И сжата грудь от переломов ребер,
И крест дубовый славный Семеон
Сам донесет, наверное, до гроба.
И как лучи глаза, глаза, глаза –
В Негo вперясь, и жгли, и умоляли,
И надвигалась желтая гроза,
И яму на Голгофе воины копали.
И поднят крест, и Он взошел Христом,
Раскинув руки и взглянув на небо,
И грянул первый, как предтеча, гром
Там, где светило покатилось в небыль...
И гвозди ржавые вонзились в плоть,
И кровь смешалась в напряжении с потом.
Жалел Он тех, кого перебороть
И образумить не сумел кого-то...
2.
Вознесся крест над городом любви
Из состраданья, из достоинств, из пороков,
Из певчих птиц, из выжженной травы,
Живущих всласть и умерших до срока.
Холмы, долины, древний Иордан,
Там принял Он крещенье Иоанном.
И зревший в нем невоплощенный план
Дозреет в людях в чужеродных странах.
И снова взгляд зажегся, и слова
С распятья донеслись, как прежде,
И поднятая гордо голова
Вселяла в мир грядущего надежду...
Но умирала плоть, и сник Христос без сил,
И дух его покинул, как у смертных,
Но те слова, что Он произносил,
Блуждали, рвясь наружу, в думах верных.
И разразилось небо, беспощаден гнев,
И слез невинных вылились потоки,
Оно от молний в яростном огне
Проникло в поколения потомков.
И раскололо время дух идей –
Возникли главы Нового Завета,
Что книгой жизни стала для людей
В лучах всепоглощающего света.
А крест стоял, качаясь на ветру,
Сидели люди у подножия Голгофы,
Оплакивая души и мечту,
Рождая Библии взволнованные строфы.
И разойдутся с нею на века
Священно и неистовством похожи,
И будто на плече у них рука,
И ими движет Голос Божий.
Чтоб мир заполнили смиренье и любовь
И помня крест Спасителя с распятьем,
Они несли в себе Христа величье слов
Для новой жизни, для сестер и братьев.
Ночь после казни
Над Христом распятым ночь горела,
и на землю падали огни,
но Мария в небо не глядела
и не знала, что летят они.
Рядом с нею в смуглом ожиданье,
сбившись в круг, в моленье гробовом,
излучая над собой сиянье,
между явью бодрствуя и сном,
Люди молча плакали и пели,
мрак ночной их мир объединил,
и сердца, стуча, друг друга грели –
их Христос нетленно в душах жил.
Плача, только что утихла буря,
желтый дождь, как смерч, залил окрест.
И глаза хмельного балагура
созерцали весело невест.
И луна застыла над Голгофой,
выли псы, взрывались голоса,
и рождались у поэта строфы
под жеванье лошадью овса.
Каменщик дремал у новостроя,
в душном сне ворочался Пилат,
и ночной дозор неровным строем
шел к темницам или же назад.
И сидели люди у застолья,
где в кувшинах бредило вино,
где девчонки прозвище простое
было на позор обречено.
Мать над сыном плакала в тревоге.
Был копьем проколот тощий пах.
Лошадьми затоптанные ноги
вызывали страх в ее глазах.
Рылись вновь в Талмудах фарисеи,
обличая значимость Христа,
где каноны старой Иудеи
много лет рождались неспроста.
По законам Ветхого Завета
стать пророком – избранная честь,
и рожденный в ореоле света,
Он Собою нес благую весть.
Вопреки обычаям и догмам,
что в Отечестве пророков нет,
но звезда под Вифлеемским домом
зародила Новый нам Завет.
И Спаситель поступью пророка,
Чудотворным, быстрым и простым,
Блага до предательского срока
Людям отдавал и им простил
Все грехи, рожденные в народе
И прошедшие сквозь каждого из нас,
чтобы сделать каждого свободным
И счастливым каждого из нас.
Над Христом распятым ночь дымила,
собиралось в стаи воронье,
и к кресту прикованные «крылья»
не могли умчаться из нее.
Город жил, снимая дня усталость,
рокового дня истории его,
и не знал, что с нашим миром сталось,
или человечества всего.
Город жил, жила страна, и люди
завтра вновь уйдут в свои дела,
и взойдя, все так же солнце будет
жечь и понукать в меже вола.
Эта ночь, как тысячи, и все же
то мгновенье в трауре земли,
для которой Сына нет дороже,
в памяти потомки сберегли.
И пройдут еще тысячелетья,
поколенья сменятся не раз,
но Иисус Христос на этом свете
будет жить пророком среди нас.
Ну и хорош этот Бог: открыл нам такие
пространства, а крыльев не дал!
Ж. Ренар
КРЫЛЬЯ
Бог не дал крылья нам, наверно, потому,
считая, что для нас важней движенье мысли,
что человеку суть земли нужна. А самому
за нами наблюдать из-за небесной выси.
Преданность и любовь к своему отечеству
-главный двигатель в желании сохранить его, сделать его более достойным.
Пифагор
КУМИР
Сказал Христос: «Не сотвори кумира».
Сказал и посмотрел лукаво в глубь веков.
Но сколько гениев родилось в этом мире
по порученью и от имени Богов.
Трепещет сердце. Глядя в эти лица,
я становлюсь от робости немым.
И я готов на каждого молиться
и все оценивать или равнять по ним.
Он знал, конечно, что такие будут,
что их деяния – направленный процесс
на счастье, на трагедии, на блуды,
на неизбежный и предвиденный прогресс.
Я возвращаюсь мысленно к пророку,
что был, как Бог, всесилен и умен.
И, тем не менее, не избежавший рока,
что мучит совесть всех народов и времен.
И ставший более чем власть кумира,
возвышен над людьми и над землей,
как солнце, что восходит от Памира,
как заводь, что блестит в тиши ночной.
По мне – кумиры были, есть и будут.
Нет, я с Христосом спорить не берусь,
но, думаю, меня Он не осудит,
если моим кумиром будет – Русь!
Душа человека заключается в его делах.
Г. Ибсен
МЕССИЯ
He спеши. Послушанье слепое нелепо.
Не ропщи. У плута сожаления не жди.
Помолись, сотворенный божественный слепок.
Ублажи, коль фортуна твоя – впереди.
Как величествен колокол божий!
Как блестят купола у церквей!
Как отважен Христос мой и сложен!
И мечте недоступен моей!
Я молитву, осмыслив, читаю,
повторяему множество раз.
В естестве моей веры плутаю,
изучая ее без прикрас.
Ну, а если осмыслю всю прелесть,
его истин глубокую суть,
я пойму его время, и смелость,
и к спасению праведный путь.
Не рабом, не слугой, а Мессией
я пойду, прославляя Христа,
по неспешным дорогам России,
суть которой, как он, непроста.
Не спеши. Растолкуй его каждое слово.
Не ропщи. Будь терпим к покаяниям душ.
Помолись. И отправься в дорогу ты снова.
Ублажи. И останься меж нами к тому ж.
Удивительно, что может
сделать один луч солнца с душою человека.
Ф. Достоевский
МОЛИТВА
В час грусти. В миг измены.
В глубоком забытьи
хочу я перемены
и силы обрести.
И я встаю в тревоге,
иду едва ли сам,
мои больные ноги
находят где-то храм.
И вот я на причастьи,
и вот я мну свечу.
Поделен я на части,
и жить я не хочу.
Но тихая молитва
откуда-то извне,
как будто из реликта
рождается во мне.
И душу мне покоем
вещает благодать,
и крест своей рукою
я смог нарисовать.
Сомнений облегченье
и свет над головой
неведомым значеньем
вдруг овладели мной.
Дай время – все проходит,
и вспыхнет свет в глазах,
и солнце в небе бродит,
и исчезает страх.
С души моей скатились
страданья, как в песок,
и слезы превратились
в живой воды глоток.
Духовность у всякого народа имеет исторические корни и связи.
Там же – чувства и ментальность народа.
Поэтому у каждого из нас свои и вместе с тем очень схожие ностальгиче¬ские мелодии.
Л.Г.
* * *
Мечтает кто-то и когда-то без всеучета дат и вех
Жить радостно и благодатно средь равных и во имя всех.
Многоголосьем многоглавий над многохолмьями Руси
Многостраданье многославьем ее причастие спаси.
Хвала тому, кто сверху видя, был многожалостен к судьбе
Того, кто прясен и обыден и выживаемый в борьбе.
Будь славен тот, кому Всевышним дано по воле в бой вести,
Чей клич всетрубный всеуслышан, кому всеветрье по пути.
Пусть блеск оружий не обманет и многословие – без шельм
И под одним дыханьем встанут, единую увидев цель.
Воспрянет Русь всему во благость многотерпевцам и творцам,
И ниспошлет земную радость в сиянии Его венца.
Мечтает кто-то и когда-то без всеучета дат и вех
Жить всем на ниве благодатной средь равных и во имя всех…
Для того чтобы творить великие дела,
нужно жить и мыслить так,
как будто и умирать не придется.
Л. Вовенарг
МЫСЛЬ
Звезда Полярная, созвездия, Земля
и жизнь, возникшая на ней когда-то,
и Божья мысль – создать цветы, поля,
весну и осень, праздничные даты.
Наверное, она, от Бога к нам придя,
к Его созданию – в любви и в бескорыстьи,
в нас постоянна, как любовь к дитя,
как свежесть зелени в весенних листьях.
Пусть будет вечной мысль. Что так нужна
и управляема Божественным участьем.
Она неосязаема, невидима она
и делится, как все великое, на части.
Она во всем, что дышит на Земле,
она везде, как спутник человека,
и так, наверно, миллионы лет –
из недр какого-то немыслимого века.
Тоски по родине ничем не победить, –
В ней сила вечная природы!
Ганс Христиан Андерсен
Достойным сыном надо быть среди своих. В своем народе
Л.Г.
НАЗИДАНИЕ ГЛАВЫ
ТЕЙПА АБДУЛ-ХАМИДА
МЛАДШЕМУ БРАТУ АБУ
Республика моя, ты часть большой страны
Российского огромного пространства.
Мы все в ней братья и ее сыны
И гордость, и любовь великого гражданства.
Я обращаюсь мысленно к тебе
В надеждах сохранить свой род страдаю
За жизнь достойную в борьбе,
По воле тейпа назидаю…
Ты улыбаешься. Глаза
Горят отвагой полной веры.
Я помню, в детстве ты сказал,
Что среди нас ты будешь первым.
Преемник мой, мой брат Абу,
Тебе воздаться за старанье,
Исполнив все мои табу
И предков наших назиданья.
Ты вновь один. Ты далеко.
Душа гудит заполненной обоймой.
И нам, поверь, сегодня нелегко,
Когда вокруг тревожно и убойно.
Прочти Коран. Прочти все суры вновь.
Познай их смысл и мудрость вековую
И к ближнему приди на помощь и любовь
Отдай любимой, гордостью рискуя.
И главный смысл в той женщине найди,
В ее любви, в слезах и в чести.
К большому счастью в доброте приди,
Любовью сердца к ней и будьте вместе.
В руках своих глоток воды несу
Когда тебе, мой брат, прескверно,
Как Магомед, Иса, Али, Юсуф,
Что создали каноны правоверным.
Ты долгим путь избрал себе, мой брат.
Пора очаг зажечь и свой, семейный.
Расти детей, а те родят внучат
И не останется в роду у нас ничейных.
Послушай горы! Ты услышишь предков
И их страдания во имя нас.
На древе тейпа – мы листки на ветках,
У вечности седой – минута или час.
Где свет от солнца, мрак межзвездный
То греют нас, то гонят в забытье,
Чтоб благоверный тейп под взглядом грозным
Мог разделить себя на тех или не тех.
Будь предков наших продолженьем,
Будь избранным их волей и в любви.
Нет ничего почетней их служенью
По зову к мужеству и клятвам на крови.
Наш век уходит, сверстники уходят,
Но остаетесь вы и Родина-земля,
Как наша совесть, гордость и свобода
От наших гор до мудрости Кремля.
Надежда наша – воля и терпенье
Всевышнего для каждого и всех.
Мы вместе с ним без тени сожаленья
Разделим по достоинству успех.
Старинный род, традиций много.
Верны им лучшие сыны.
И верность та законам строгим
Во благо рода и страны.
Один за всех и все едины,
Как звук от эха среди гор,
Здесь мудрость чтят и чтят седины
И их закон, как приговор.
Мы все одна семья без срока
И наша цель – служить стране
И черпать мудрость из истоков
Родной земли по старине.
Наш род большой окинешь взглядом
И старших тейпа соберешь.
Посадишь самых мудрых рядом
И верный путь ты всем найдешь.
Будь смелым, честным, сильным духом,
Будь справедлив, решителен и чист.
Не верь льстецам, наушникам и слухам
И опасайся тех, кто без нужды речист.
Учи детей. Наука просвещает
И окрыляет сильного в пути.
Традиции культуры помогают
Быстрее развиваться и расти.
Сурова жизнь. Лишь сильных выбирая,
Она растит достойных сыновей.
Невежеству ошибок не прощает,
Чтоб каждый тейп был крепче и сильней.
Будь птицей гордой. Над простором
Сквозь даль небес к звезде лети.
И пусть не ускользнет от взора
Ни что плохое на твоем пути.
В дороге камни собирая,
Противясь подлости и злу
И предков наших поминая,
Воздай по чести и родству
Мое посланье – это чувство долга
Моих трудов и седины.
Пусть будет прочным мир и долгим
Республики и всей страны
Кто стремится к добру,
тот должен быть готов трезво оценивать зло.
И. Дамаскин
Зло – это самобичевание, духовное бессилие.
Л.Г.
НОРД-ОСТ
Тревожны тучи. Демон правит
из запредельной высоты,
рождая жизнь, людей и нравы,
менталитет их и мечты.
Над Тереком кружится пена,
туман покрыл вершины гор,
и первобытностью нетленной
живет и дышит здесь простор.
А люди черные в бурнусах
на фоне гор толпой стоят,
и их недобрый гул о русах
и мрачной жизни говорят.
На скалах демон черной тенью,
листая древний шариат,
глаголет рокотом смертельным,
ножи заточенно блестят.
Стоят, наполнив автоматы
непредсказуемым огнем,
черны, пятнисты, бородаты –
едины в мщении своем.
Воинствующая группа женщин,
под поясами жжет тротил,
из вдов скорбящих страстью жестов
их демон к мщению сплотил.
Мужья погибли, веря свято
во власти роковой судьбы,
в боевики уйдя когда-то
«освободительной» войны.
В бои безнравственности дикой,
где возвеличен в культ террор,
где крик и клич многоязыки
среди бурлящих рек и гор.
Где собираются отряды,
покинув юга синеву,
чтобы пройти сквозь все преграды
большим походом на Москву.
Средневековым, феодальным –
к цивилизованной стезе,
за демоном походом дальним,
подобно буре и грозе.
Иль тайным замыслом коварным,
как разрушительный запал,
развязкой драмы театральной,
которой режиссер не знал.
И в зале зрители «Норд-Оста»
вдруг оказались взаперти,
и кандидатами в погосты
со страхом смертников в груди.
И вновь общественность восстала,
в тревоге все каналы СМИ,
и SOS звонил не уставая,
метался страхом меж людьми.
Негодованья и призывы
в ответ на черный беспредел,
немое ожиданье взрывов
и груды мрамора и тел.
И в ожидании рассвета,
в передрассветной темноте,
в глазах надежды всей планеты –
недопущение смертей.
И вдруг развязка, газ и взрывы,
смятенье, крики и стрельба,
расстрел, зловоние и срывы –
решается страны судьба.
Заложники, глазам не веря,
смотрели, как врывались в дом –
в проемы окон, с крыши, в двери,
молниеносно, напролом.
Стремительно, в мгновенье ока,
и действуя наверняка,
сжимая до предела сроки –
людей пятнистая река.
Заполнил все собой пространство
спасительный, некамуфляжный взвод –
от имени структуры властной
на штурм к заложникам идет.
В паралитическом угаре
был вял и неподвижен зал,
и был неслышен в этом зале
спасительный, прицельный залп.
Был уничтожен демон власти,
остались трепет, смех и плач,
смешавшись в судорожной страсти
надежд, потерь или удач.
Непредсказуемых, неясных,
отравленных ночей и дней,
и воспаленных лиц, и красных
опухших век больных людей.
Но будет радость встреч и слезы,
объятья и покой больниц,
и ленты черные, и розы,
и счастье незнакомых лиц.
Страна! Тобой гордятся с детства
тобой рожденные. Творить,
искать, искать любые средства,
чтобы достойно жизнь прожить.
В пылу борьбы и испытаний,
среди родни или друзей,
среди заложников, скитаний,
и драм, и паник черных дней.
Над Тереком или над Волгой
повис туман, и в тишине
кричит кукушка без умолку
истошным голосом стране.
О нашем времени размолвном,
и о разгульности стихий,
и о стремленьи к жизни вольной,
где демон правит или змий.
И где усталость или праздность,
как неизбежность и упрек,
необратимая надсадность
или беспечности урок.
Но невозможна жизнь без веры,
и без надежды, и мечты,
без данных Богом норм, и меры,
и всепрощенья доброты.
И мы живем, и жизнь терзая,
живем, не зная, что нас ждет.
Мы все пророки, но не знаем,
в какую даль страна идет.
Когда нечем гордиться в настоящем,
хвастаются вчерашними заслугами.
М. Цицерон
НОСТАЛЬГИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ
Мы ностальгически мудры и беспокойны,
следя за достижениями прошлых лет,
и превращаемся в архаиков легко мы,
как будто будущего у нас с вами нет!
Верить в Единого, почитать Его, любить
и стремиться к осознанию Его творения -
высшая цель любого христианина.
Из беседы с настоятелем церкви
ОДИН
На пике сил, в расцвете славы,
с улыбкой долгой из морщин,
над нами возвышая главы
поэмы, Он стоит Один.
К Нему идет Христос оживший
сквозь пыль времен из тьмы руин,
сквозь полчища ворон круживших,
идет к Нему, а Он Один.
Вокруг народ-первоисточник,
как предок мудрый в мхах седин,
нарекший верой полномочий
тому, кто среди нас – Один.
Он всеобъятен. Он как вече,
Он Божий глас и господин.
Он весь из молчаливой речи
со взглядом строгим – Он Один.
Стоят холмы, белеют горы,
каскады лестниц винтовых.
Стоят и меж собою спорят
в лучах небесно-золотых.
А наверху, в бездонном ложе,
средь звезд и облачных долин
Библейские тома из кожи
и ангелы – один в один.
А рядом с ними те же лица,
Снимите маски из морщин,
чтоб мог с другими поделиться
своим величием – Один.
И когда мы приходим помочь, чтоб погибнуть.
Л.Г.
НА КРЕСТЕ...
Растекались слезы вдоль морщин,
В небо желтое глаза устремлены.
Страх отчаянья и женщин и мужчин
Были сверху, вознесенному, видны.
И слеза скатилась медленно на грудь,
Его сердце жгли раскаяния душ,
Как непредсказуем и как долог путь,
Как неблагодарен он к тому ж.
Грянул гром, покрылся пылью свод.
Выплакались вволю тучи-облака.
На колени встал безмолвием народ,
Грешником в молитве – на века.
Любовь, объединяя людей, превращает их в одно целое.
А. Чехов
* * *
Огонь с огнем в объятии,
Вода с водой в слиянии –
Единое понятие
Взаимного влияния.
Глаза в глаза – озерами,
Рука в руке- дорогами,
Закатами и зорями,
Долинами, отрогами.
До смерти от рождения
Одной судьбою связаны,
Небесные движения –
Былинами и сказами.
Безмерное дыхание
Биеньем сердца слышится.
Оно неотдыхаемо
В моей груди колышится.
Оно от бесконечности
Биенья не состарится.
Поэтому сердечности
Всем досыта достанется.
Старо, как мир, что ни страна, ни каждый ее житель - человек, живущий в ней, не должны забывать своего прошлого.
На его опыте надо достойно жить настоящим
и с уверенностью строить свое будущее.
Л.Г.
ОГЛЯНИСЬ ПЕРЕД СОБОЙ
Суть человека – от предков и до памяти потомков
Есть цельный и величественный сапиенс-герой.
Все что вокруг – фрагменты и осколки…
Так рассмотри себя и оглянись перед собой.
Мир, что в тебе, как песня во Вселенной
Переплетенье чувств - с дыханьем тела.
И высший разум в пространстве вожделенном
Величием Вселенной овладело.
И праздник твой, как бой быков, и множество влияний
На этот мир - из вне – от рождества до тризны.
Всех окружений избранных из разных воздаяний
Из века в век и вдоль твоей недлинной жизни.
Твой цельный мир в пространстве безграничном
Содержит множество мирков из тел и чувств.
Которые в тебе – друг к другу безразличны,
Представшие пред Богом, словно придя к врачу.
Чтобы собрав все то, что было, есть и будет
И в цельное одно, не прерывая сохранив,
В надежде, что Господь воздаст и не осудит,
Чтоб каждый был по-своему счастлив.
Закон не может быть законом,
если за ним нет силы, могущей принудить.
Д. Горфильд
О ЗАКОНАХ
Пусть добродетели надеждой дышат
и будут верны духу своему.
Но правят те, кто им законы пишет,
если найдут управу большинству.
Не делай себе кумира и никакого изображения того,
что на небе вверху, и что на земле внизу,
и что в воде ниже земли.
Моисей
О КУМИРАХ
Не сотвори кумира, говорил Христос.
Богов не делайте передо мною – Моисей изрек.
Но если оглядимся мы, то их слова – ничто,
и мы увидим, что уроки были нам не впрок.
Мы сотворили столько идолов-кумиров
из страха, из любви, в домах, на площадях.
Их бюсты, памятники разбрелись по миру
и в нашей памяти «стоят в очередях».
И созданные рвением, рабочими руками,
кто отдал им на жизнь свои права,
плывут кумиры над планетой облаками,
а мы под ними, как безмолвная трава.
То влаги ждем, то ветра, а то солнца.
От них, блуждающих безвольно в небесах,
мы чуда ждем, как манны – богомольцы,
стоящие с котомками в дверях.
А жизнь нам дарит дождь, вращает солнце,
направив свет в пространство-естество.
И где-то пробивается росток. Пробьется,
чтоб сотворили мы кумира из него.
Говорят, истина лежит между противоположностями.
Неверно. меежду ними лежит проблема.
И.В. Гёте
О НЕПРАВИЛЬНОЙ ДУШЕ
Над землей, как прежде, блещет небосвод.
И живет, как прежде, в суете народ..
А тебе неймется, звонкая душа!
Кто ж тебя оценит? Кто ж тебя поймет?
Ты живешь не правильно. Так живут в бреду.
Посмотри – завистники в страхе, как в аду.
Суете и чванству лучше не мешать.
Если с ними свяжешься – попадешь в беду.
Все, что накипело, вышло за черту –
Спрячь в себе умело душу-наготу.
Хоть она не может жить и не дышать,
И согреть болото свечкой в мерзлоту.
И сказала негромко душа: «Я уйду».
Потому что копаю пустую руду.
Потому что иду, как по скользкому льду
Я и завтра, увы, ничего не найду.
Но ее посрамил, посмеялся «народ»,
Потому что она «как не надо» живет.
Для «народа» тогда лишь она хороша,
Кто в хвосте не плетется и не лезет вперед.
Быть, как прочие все на Руси – красота!
Вас никто не тревожит, молчаливы уста.
Но тогда от души – лишь печаль у креста
И болотная топь, пустоты суета.
Пролетариат изгонит порочные общественные
отношения и попутно убьет идеологию.
К. Маркс
О РЕВОЛЮЦИЯХ
История не химия, здесь опыты не повторишь,
ошибки налицо – в провалах.
И результатов революций не простишь,
если от них лишь хуже стало.
Человеческая суть – портрет эпохи.
Зенон
ПАЛОМНИК
Дар к постиженью цели заложен в человеке.
Достоинство его определяет лик.
Он покорил когда-то Мекку
Пророк, что верой был велик.
Праздник – это временная отстраненность
от проблем. Он необходим любому народу.
Г.Л.
ПАСХА
Погода размыта, как акварель,
Пасхальные дни на учете.
То снежный, то солнечный глупый апрель
И вы сумасбродно в заботах снуете.
Посты разговелись, величествен храм.
Всю утварь наполнив пасхальным убором,
Служители храма припали к дарам.
Во имя Христа взбудоражен весь город.
А я безразличный хожу в стороне,
На краски пасхальные гордо взирая.
Откуда, когда возвратилось стране
Ее всенародность и праздничность мая.
Но жизнь риторична и я воздержусь
От явно понятного людям вопроса.
Стою возле храма, невольно молюсь
Из тайного чувства душевного спроса.
Быть может иные другим этот путь,
Избрав для себя возвращением к Богу,
Пришли в этот храм, чтобы молча прильнуть
К сиянью Его и крестясь понемногу.
Идут от метро и несут куличи.
У храма народ куличи освящает.
Степенный священник из-под епанчи
Святою водой эту снедь окропляет.
А ночью торжественный движется ход,
Вокруг песнопенья, стихи литургии,
Огонь благодатный лелеет народ
И им освещаются лики благие.
Торжественно руки вознес Патриарх
Порывом одухотворенным,
Как светлый мальчишка пред солнцем в мечтах,
Полетом судьбы окрыленный.
Теснятся укромно Премьер, Президент,
Другие чиновные лица.
У входа дежурит воспитанный мент,
Впуская услужливо мэра столицы.
Всю ночь этот храм будоражил народ,
Его оцепляя кругами,
Но вот на востоке зардел небосвод
И стало прохладнее в храме.
Стою я поодаль, свежа акварель
И голуби носятся над куполами.
Не праздничный май, а фартовый апрель
Наполнен пасхальным дыханием храма.
Душевной любовью сошла благодать
И жизнь зародив от Его воскрешенья,
Величьем своим Он сумел передать
И истину веры, и чудо прощенья.
И солнце, развеяв небесную хмарь,
Пасхальным теплом нас любовью согрело.
И я, как дошкольник, открывший букварь,
Глядел на творенье Его обалдело.
Пока ты по земле ходишь, стремись побеждать тех, кто мешает достичь мечты.
М. Горький
ПОКОЙ ПОСЛЕ БУРИ
Ища пути в земных просторах
на всех парах и парусах,
круша преграды и заторы,
найдем покой лишь в небесах.
Мы думаем, что Бог видит нас сверху – но Он видит нас изнутри.
Жильбер Сесборн
ПОСТИЖЕНИЕ
Придешь сюда, воздвигнешь храм,
Служа в нем год от году
И будешь петь за псалмом псалм
Во имя Бога нам в угоду.
И я средь прихожан в потоке длинном
Приду в тот храм с сомнением больным
И со свечей, в раздумье молчаливом
Я встану честно перед Ним.
Чтобы постичь тот луч Предтечи,
Невидимый, неотразимый свет,
И смысл богоугодной речи,
И сердца праведный Завет.
И может быть, я выйду, не лукавя,
Из храма Покрова с очищенной душой.
Как горный перевал, как переправу
И ты – с улыбкой – под руку со мной.
Поэт – это человек, бросающийся в омут,
не зная, что его там ждет
Г.Л.
ПОЭТ
Ты весь в мученьях и в долгах,
В распутстве или в пьянстве.
Живешь за совесть и за страх,
Наследник вольтерьанства.
Но пастырю благодаря,
Придя к нему из блуда,
Бог возвестит у алтаря
О нравственности чуда.
Пред ним отмолишь все грехи
И станешь во вселенной
Лишь только ты писать стихи
Святым и вожделенным.
Юмор помогает ясно и четко осознать
трагические или смехотворные условия
человеческого существования.
Э. Ионескo
ПРЕВРАЩЕНИЕ
Когда сквозь слезы радость смеха
вдруг загрохочет, всем вокруг
неловко станет от успеха,
где превращают в страх – испуг.
То, что знаем, – ограниченно,
а что не знаем – бесконечно.
Апулей
ПРОРОК
Кто может знать сегодня все?
Кто равен Богу в нашем мире?
Кто тамада в Застольном пире?
Кто людям счастье принесет?
Увы, таких сегодня нет
и не было. Едва ли будет.
А если Он придет – засудят
и возведут Его на крест.
Если бы Бога не существовало
его следовало выдумать.
Вольтер
РЕЛИГИЯ
Один! В Природе наивысший Он – Творец.
Велик Он в нас, во всем Его дыханье.
Он Истину изрек, в которой Он – Венец.
Все остальное – нам на поруганье.
Быть поэтом – задача отвественная.
Главное – быть честным и знать для кого ты пишешь.
Хорошие стихи – все это от Бога и реакции читателя.
«Круглый стол» ТВ
ПОЭЗИЯ И ПОЭТ
В лесу из слов и фраз, союзов, пунктуаций
Приходиться не раз в тропинках разбираться.
То бор, то березняк, то липы, то платаны
Или дубовый парк, где по краям каштаны.
Вот сосны и кедрач, и хвойный запах ели.
И голоса из дач звучат в конце недели.
Там травы и цветы, кустарники и птицы,
Валдайской долготы медведи и лисицы.
И множество других лесных многообразий,
Где прячется твой стих и смысл волшебной фразы..
Природа мастерства, любовь и вдохновенье
От чувства Божества в росе, в лучах, в деревьях.
В любви и красоте Господь из красок света
Создал в твоей мечте живую суть поэта.
Собрал и разбросал и в радугах развесил,
чтоб каждый ощущал Его природу песен.
И там, где птичий гам, нехоженые тропки
Вдоль чащ и водоемов, болот, гнилых и топких.
Внимал поэт красы Божественную силу
И лес, как Божий сын, мессией полюбил он.
И тайны все познав, лесных Его законов
И неуемный нрав пожаров, гроз, циклонов.
Ты всю во внутрь себя впитаешь ту стихию
И воплотишь любя или скорбя в стихи.
_________
Поэт рождается тогда, когда забыт Богами
Его народ, земля; когда поэты сами
Из чувства долга и любви, божественного дара,
В руинах и в крови народного пожара
Ведут, как Данко, сквозь лес и в мрак, и в темень,
Где сердца свет выводит к солнцу племя.
Поэт рождается, когда забыты нравы,
Когда на крест ведут поэта вместо славы,
Горит поэт и жжет строкою нас, не погибая.
И властвует над нами и, нас совсем не зная
Он дарит каждому свободу и любовь к свободе,
Поскольку раньше всех познал, как надо жить народу.
Умом Россию не понять.
Аршином общим не измерить.
Ф. Тютчев
РУССКАЯ ДУША
Россия – русская душа,
ты бесконечное раздолье.
Живешь степенно, не спеша,
собою вечно недовольна.
Суровый взгляд из-под бровей,
церквей незыблемая святость,
протяжны песни в синеве –
их облака несут куда-то.
Тебя страшатся, затаясь,
лишь видя в поступи медвежьей,
а ты, стесняясь и смеясь,
не хочешь быть такой, как прежде.
Ты с будущим обручена,
и в удали ты будешь первой.
Еще придет твоя весна,
но переменчивой, наверно.
И утром дивным над росой,
и в солнце ярком утопая,
предстанешь Девицей с косой
ты, как Мария, мать святая.
И Он, любуясь в вышине,
пусть назовет тебя – Россией,
и блага даст моей стране
в ее судьбе невыносимой.
Поднимем руки к небесам,
ее судьбу благословляя,
и заложив всем миром храм,
как символ у истоков рая.
И так все просто станет всем
без усложнений жить на свете,
за мирный смысл таблиц и схем,
во имя счастья на планете.
Социализм – отнюдь не есть система гуманизма,
мира и заботы, а есть система воли к власти.
Все остальное – самообман.
О. Шпенглер
СИСТЕМА МИЛОСЕРДИЯ
Кто скажет, что такое система милосердия?
Благотворительность из Красного Креста?
Я знаю – коммунисты из усердия
нашли ее в учении Христа.
И людям говоря о лженаучности,
включили в Кодекс свой Его Завет,
и были мы тогда «совместной звучностью»,
нося в кармане красный партбилет.
Мы говорим – система милосердия!
Она была жива и до Христа
и золотой канвою «по спирали» вертится
с названием Любовь и Доброта!
Столкновение с людьми открывает нам
часто глаза на самих себя.
Это нравственное зеркало,
от которого не следует отворачиваться.
Стендаль
СОЛНЦЕ В ПАУТИНЕ
Застряло солнце в паутине,
лучом проникнув в щель сарая.
Там пауки, в свой пир играя,
погрязли в темноте рутины.
И от луча ослепши, злые,
они искали норы, пряча
свои кровавые удачи
и неудачи роковые.
И паутина одиноко
светилась в тихом напряженье.
И в непривычном окруженье
горел тот луч, как Божье око.
Родилась строка, потом другая
Стала Библией – за строкой строка.
То ль по интуиции, то ли сознавая,
Строки выводила Божия рука.
Г.Л.
БИБЛЕЙСКИЙ СТИХ
Стих библейский краток и глубок,
Как афоризм, как заключенье притчи.
Эпиграф, увертюра из волшебных строк,
Без многоточий и кавычек.
Заветной мысль рождалась на распев
И продолжалась пением псалмами
Про жизнь нелегкую и праведный посев,
Представ в молитвах перед небесами.
Вот голос Магдалины, вот Агав,
Вот Олоферн, Давид, Иосиф.
Юдифь смывает кровь врага,
Иисус Христос смиренья просит.
А Моисей за сорок лет
Изрек три фразы мудрости Завета
И сотни лет был светочем Завет,
Как образ праведного света.
А вот мудрец из мудрецов
В роскошных царских одеяньях
Где трон его – его лицо,
Где жизнь – любовь в его сказаньях.
Шла по столетьям-проводам
Мечем, строкой и словом
В Зенит взошедшая Звезда –
Рождение Христово.
Рожденный заново Завет
Народной песней вьется.
Он засиял, как новый свет
И в душах – словно Солнце.
Течет строка – короче нет.
Сквозь святость и страданья.
Как летопись ушедших лет
Библейского преданья.
В небесную купель и в даль
Из недр истории страны
Полны надежды, сквозь печаль
К Нему глаза устремлены.
Судьбу можно попытаться выбирать,
если она позволит...
А.Г.
СУДЬБА
Сквозь сердце, как нить с иглою,
проходит незримо моя судьба
и повелевает мною.
И с трепетною душою ее ворожба.
Поколения людей связывают история, культура, традиции...
А. Луначарский
СУТЬ
Уж так устроен человек,
его природу не нарушишь,
ведь не текут потоки рек
против теченья. Не осушишь
бездонный Тихий океан,
песок не превратишь в заливы.
И мы из самых разных стран
желаем жить себе счастливо.
Как Бог нам дал. Культура, быт,
любовь и самоутвержденье,
и свойственный нам колорит –
на собственное сохраненье.
Нередко дар богов бывает божьей карой.
Жан Расин
ТАЙНЫ ГРААЛЯ
В поисках смысла жизни, от колыбели до тризны
Вечная тема, вечная тема. С нами вращается время.
Вместе со звездами всеми и вечной дилеммой.
Руки вздымая к небу, не зная, где быль, где небыль,
Мы землю вперед вращаем и стрелкам часов прощая,
К пращурам мудрым ее возвращаем.
Забытых не зная, в бессилии мы изнываем.
Где вечностью правит тема – свет или темень,
Где в тайнах святого Грааля Господней любовью играло
Молчаливое время, непонятное время.
…Путь для рыцаря не страшен, если было суждено.
То ли камень, то ли чаша, Кровь Христа или вино
Семь дорог развяжут узел, но одна ведет к Нему,
Седьмерицей поиск сузит, в свет войдя или во тьму.
До сих пор лежит нетленным и сверкая среди руд,
Он в чертогах из Вселенной – Мунсальвешский Изумруд
И в преданиях, в легендах, в недоступности, в глуши
Верим мы в свою победу – в цельность плоти и души.
Любовь столь всесильна, что перерождает и нас самих.
Ф. Достоевский
У АЛТАРЯ
Словно тонкая береза,
ты стоишь пред алтарем,
и платочек твой неброский
пропитался сентябрем.
Что-то тихо шепчут губы,
воздух светел в полутьме,
ты кладешь к лампаде рубль,
вспоминая обо мне.
Богу нет ни в чем отказа –
ни в молитвах, ни в любви,
я тобой сражен был сразу
в храме Спаса на крови.
Свечи там перед глазами,
осветив глаза твои,
будто слились с образами
неподдельной чистоты.
Задрожала ровным светом,
замигала в серебре,
а звонарь замешкал где-то,
задержавшись во дворе.
И подняв глаза к иконам,
осенив себя крестом,
перед Богом и законом
в храме Господа святом,
ничего не замечая
и в фантазиях мечты,
ты стоишь перед свечами
в легких кружевах фаты.
И с тобой я в этом храме
под короной золотой,
держит кольца перед нами
в чаше батюшка святой...
Пронеслись года, но свечи
так же ставят, как тогда,
и, накинув плат на плечи,
дочь моя придет сюда
в воскресенье, в час тревожный,
в тишину и в треск лампад,
чтобы в этом храме Божьем
окрестить моих внучат.
Там кричат грачи и галки
под трезвон колоколов.
И играют дети в салки
из заснеженных дворов.
И не был над этим пришельцем
властен ни гений, ни ангел, ни человек.
Д. Андреев
УЦРАОР
Уцраор – бог. Повелевает жить, как хочется ему.
Оглядывая мир и не ища причины,
велит надеть на вас шелом или суму
и женщин нарядить в обличие мужчины.
Уцраор – бог. Опасен и как щит.
Он защитит, пока ему ты нужен,
желания твои предвосхитит,
вооружит, когда ты без оружий.
И медленно, как немигающий удав
и обладающий магическим гипнозом,
он суть свою в изобретенный им конклав,
ведет навстречу страху и угрозе.
Где дождь и воздух, словно яд, тяжел,
и нет нам от Уцраора пощады,
и вселится в тебя жестокий произвол,
Твой вечный страх – Уцраору услада.
Цитата не есть выписка. Цитата - есть цикада.
Неумолкаемость ей свойственна.
О.Э. Мандельштам
ЦИТАТА
Порой великих повторять не вредно,
чтобы увидеть в слове суть и высь,
чтоб в образах почувствовать предметно –
в туманных даже – мысль.
Общественный прогресс – истинный –
в большем и большем единении людей.
Л. Толстой
ЧЕЛОВЕК
Из древних кто-то так сказал:
Вот – человек, Явление от Бога,
которого Он создал и наказал
за своенравье в жизненной дороге.
За искушение в земных грехах,
что только множились с годами.
Превращены за это в прах
Адам и Ева. И за нами
придет естественный черед,
хоть будем в совершенном доме
мы жить и двигаться вперед
или общаться по-другому.
Дитя природы и ее прогресс,
ее позор и наважденье,
непрекращающийся процесс
Божественного постиженья.
Достоинство государства зависит в конечном счете
от достоинства образующих его личностей.
Д. Милль
ЧТО ДАЛ ГОСПОДЬ?
Способность наша в Сути, что дал Господь.
Умение ходить, любить, смеяться, плакать,
быть другом, недругом и холить плоть,
скрывать в себе изъяны – вздорность, слякоть.
Быть тайно преданным себе
и вероломным там, где надо,
жить с совестью своей в борьбе,
растить единственное чадо.
И не смотреться в зеркало нагим.
А в смокинге, как властелином,
хоть дряблым будь или худым,
весь из растрескавшейся глины...
Так большинство. Прости, Господь.
Такую жизнь ты как основу
в нас заложил. Как суть и соть,
и ничего здесь нету «внове».
И мы, как в улье, в суете,
гудим и ищем пропитанье
под солнцем в небе, в темноте,
в своих заботах и стараньях.
И будет так. Пройдут века,
не будут люди жить иначе,
плывя, как в небе облака,
и над собой смеясь и плача.
Конечно, есть в многообразии людском,
что дал Господь, сыны, достойные для подражанья,
которые, придя в наш дом,
свою судьбу кладут, как на закланье.
И жизнью трепетной, порывами любви
свою страну от спячек будоража, славят
и, как цветы, над зеленью травы
своею красотой воспитывают нравы.
И правы те, кто говорит о том:
народ себе достойных выбирает.
И отчего изменчивый наш дом
воспрянуть может. Или умирает.
Кое-кто из нас похож на петуха,
который представляет себе,
что солнце восходит каждое утро только для того,
чтобы послушать, как он поет.
Д. Джером
ЭВОЛЮЦИЯ
Кто знает истину в законе эволюции?
Как создан был Адам и иже с ним?
И по пути ль Христа иль по Конфуцию
должны идти? Или путем иным?
Разноголосица, взрываясь, вопиет.
От распрей содрогается планета.
И будет так, пока согласья нет
под пологом Небесного Поэта.
Я безоговорочный атеист,
однако надо же у кого-то спросить
о кошмаре нашей действительности.
Откуда она?
Из литспора
Я У БОГА СПРОСИЛ...
Я у Бога спросил: «Не поможешь ли ты
ну хотя бы беспечным советом –
мне наладить с тобою общенья мосты
и разрушить преграды запретов»...
И ответил Господь мне однажды во сне:
«Божий раб, ты родился плебеем,
разве можешь о том обращаться ко мне,
к Божеству, просто так, без елея?
Разве ты не научен был властью моей
пресмыкаться пред властью твоею
и, ропща на нее, до скончания дней
словом славить Меня перед нею.
Разве ты, доживя до седин головы,
не научен был опытом жизни –
быть спокойней воды, и нежнее травы,
и изгоем на собственной тризне?»