Вот ночь – растратчица времён
над золотым свеченьем Рима.
Любой из смертных был влюблён
и покорён. Из одержимых
в седьмом колене всякий – Тит,
а Цезарь слеп, легко внушаем,
водой небесной цирк размыт
по середине и по краю.
Но все дороги, как змея,
к земному кожей прирастая,
ведут из инобытия
туда, где запах волчьей стаи
среди холмов, олив и рощ
балует, нянчит кто невинен.
О, как по-прежнему хорош
великовозрастный Феллини!
И римский воздух на жаре,
и восхваляемая гладкость
камней горячих. Постарел
блаженный Август, но украдкой
целует влажные бока
и перекатывает гравий
с плеча на площади, пока
Рим славный с вечностью уравнен.