У Пушкина был рядом критик толстопузый,
Чтоб совладать с проклятою хандрой,
И хоть трунил тот над поэта музой,
Всё ж как-никак был человек живой.
А рядом у меня и критика-то нет,
Да и к чему? Ведь я и не поэт,
А так только, одно названье,
Две строчки сочинил — и жду признанья.
Но это всё хандру не прогоняет,
Которая меня одолевает.
Хоть ты, читатель рядышком присядь,
И подскажи, как можно сочинять
Чего-нибудь достойное вниманья
В унылом этом месте, без названья,
Где из окна один на трубы вид,
И если не завод, то ТЭЦ дымит.
Советский инженерный гений,
Не знавший пользы от красот,
Пейзаж придумал, этот вот,
В одном из серых учреждений.
Деревьев нет, трава в цементной пыли,
Вокруг всего серый забор идёт,
За час и человека не пройдёт,
Все место это словно бы забыли...
А, нет, пейзаж немного оживился,
Автобус едет под названьем «Ритуал»
На кладбище, что рядышком ютится,
Оградок выставив ржавеющий металл.
Кого-то здесь без музыки хоронят,
Видать, оркестра он не заслужил,
И через день никто уже не вспомнит,
Когда, зачем и почему он жил.
И смерть его — для выпивки лишь повод
Для им давно оставленных друзей
И будет поводов ещё им пара новых,
На девять и на сорок ближних дней.
Прошли те похороны — снова тишина
И снова ничего не происходит.
Осталась только лишь тоска одна,
Которая здесь всем и верховодит.
***
Что, и тебе, читатель, стало скучно?
А зря, всё ж, времена сейчас получше.
Завод утрами-вечерами не гудит
Сиреной (той, что вынимает душу
И ничьего покоя не щадит).
На горке сортировочной всё тихо,
И не гремят вагоны по ночам,
Их тормозов не слышно громких взвизгов,
Что норовят ударить по ушам.
Не бьют по голове — уже и ладно.
Бывают плюсы в скуке беспроглядной.
Вот и тебя, читатель, я позвал
И разговором скуку разогнал.