Глава 6.
Путь в прошлое, путь на Восток.
К нему не зарастет тропа влюбленных.
И любознательных и умудренных,
Как к солнцу трепетный росток.
Г.Л.
ПУТЬ К ХАЙЯМУ
Мой путь начертан был не мною, но назначен мне.
И я уверен был, что равен солнцу и луне.
Бредя по жизни, я доволен был вполне,
Что мой корабль катился по накатанной волне,
По необъятной и незыблемой стране,
В которой я родился, рос и жил будто во сне.
И романтическое соло между стеклами в окне
Исполнено в цикадах, не торгуясь о цене,
Как точка черная на ослепительной стене
Большого дома в освещенной белизне
Стандарта, что предписан был извне.
И заколдован был бы этот круг,
Если б стекло не раскололось вдруг
И ветер перемен, раскован и упруг,
К нам не ворвался бы, как незнакомый друг.
А с ним все то, что я осмыслить смог,
Преодолев черту сомнений и тревог.
И возвестил о необычном бычий рог,
Трубой предтечи, что вернулся на порог
В цивилизованный наш мир неведомых дорог.
По ним нам вместе предстоит пройти
Сквозь страх непонимания и каверзных рутин,
Где вновь рождаться надо и с «временем» расти
И от немыслимых попутчиков завет любви спасти.
И собирать булыжники, и пред собой нести,
Вперед «спиралью» двигать к Млечному пути,
И обращаться к Господу: «…помилуй и прости!..»
У нас судьба-пророчица – сурова и нежна –
Детьми своими блудными она возрождена.
Сыновним взглядом совести она обнажена.
И песнями тревожными она окружена.
Судьба. Мы с нею связаны. Она на всех – одна,
И ею жизнь счастливая с петлей обручена.
А русые романтики любвеобильных дней
По избранному жребию идут к весне своей.
К своим родным истокам, к далеким родникам
И к мудрости пророков, принесших славу нам.
И будем вновь и вновь мы обращаться к ней,
Когда нам будет горше, чем тысячи скорбей.
Когда нам будет радостно в цветенье майских дней,
Чтоб стало органичной потребностью моей
Познать вершины связей этнических полей.
***
А связь эпох, народов и культур
Видна во всем. И дерзостный авгур
Настроил скрипку, лютню и тамбур,
Снял пыль времен с мозаик и скульптур.
И прорицая нам благословенный мир,
Он светом мудрости всю нашу боль затмил.
И нашу сущность как будто обновил
И мысли тайные, как нервы, обострил,
И кровь, словно запрудою, во мне остановил.
Раскрыл с улыбкою все таинства могил,
Надежду быть понятным нам он подарил.
И щедростью своею – в тот мир – благословил.
***
Его портрет, как тысячи других.
Я часто вижу дервиша в коротких снах моих.
Морщины, словно прутья в расщелинах крутых.
В глазах-миндалинах, раскосых, как угли
Раскрылся мир заманчивый вдали.
Где мир небесный или мир земной
Повернут к нам рабочей стороной.
Где цифры и слова за дымной пеленой
Вдруг всплыли и поэзией плывут передо мной.
И я доверился ему, поскольку он
Был временем своим рожден и одарен,
Печатью Господа и солнцем озарен,
Таинственными знаками отмечен, как пророк
И я расстаться с ним, конечно же, не мог.
***
Он не считал себя поэтом, нет,
Но мысли вслух высказывал поэт.
Его слова хватали на лету,
Не понимая часто смысла полноту.
Содержит зерен жизни каждый стих
И заставляет нас переосмыслить бытие,
И каждой фразой обобщать событие
И повернуть к лицу лицом
Льстеца с глупцом, невежду с мудрецом.
Султана с мастером гончарных дел,
Которого в доспехи ратника одел.
Где круг гончарный, как переходный мост
Его вращенье вдохновлял погост,
Где плоть былая превращалась в глину,
А та – в сосуды – вереницей длинной,
В которых аромат и пурпур винный
Благословляли пышные долины
И веселили им весельчака.
И появлялась новая строка
Или Бином, что был потом «открыт» Ньютоном,
Или движение светил и прочие каноны,
В которых связь времен и расстояний учтены
И наперед, как уравненья, решены.
***
Он бросил взгляд рассеянный в пространство.-
Усталый человек, вернувшийся из странствий.
И на закат светила, указав,
С улыбкой спутникам своим сказал:
«Сомненья нет, что цель творенья – мы!
Что разума источник зренья – мы!
И если мирозданье наше – перстень!
То лучшее в нем украшенье – мы!»
Донесся, словно ветром, легкий разговор.
И он услышал тихие слова,
Будто ему поведала листва:
«Что, если мироздание не перстень, а чалма?
И примем блеск ее за проявление ума?
Но каждый школьник скажет прямо,
Что не всегда под нею голова Хайяма».
И он смежил глаза, а на лице покой.
И отрешившийся от суеты мирской,
Он гладил бороду медлительной рукой.
Таким я вижу старого Хайяма,
Которого я постигал упрямо.
…Не ощущая разницы в годах.
Беседы нашей чистая вода
От ручейков перерастет в потоки
На дни, на годы, на неведомые сроки.