19. ПОЖАР В ТЮРЕМНОЙ БОЛЬНИЦЕ.
(СИЛА ВТОРАЯ. Рассказ Изота о пожаре в тюремной больнице)
«…в общем так, диспозицию поясняю:
Корпус в два этажа. Корпусок небольшой,
Но усадистый, крепенький, прошлого века.
Кладка в пять кирпичей. Клали, черти, с душой –
Не проскочет блоха, волос в щель не пролезет,
Дверь – стальная... в подвале, однако, ходок
Запасной, аварийный (это прямо под вахтой).
Что ещё?.. Вот ещё. – Наш этаж на замок
Запирается в ночь, он – второй. Первый – ихний.
Ну, подсобки там разные... для процедур
Кабинеты... Короче, закрылись ребятки
И накушались. Мало сказать чересчур –
Вусмерть! Всё б ничего, да окурок
Кто-то бросил в тюфяк - и заснули... Верней
Здесь не скажешь – мертвецки заснули. Буквально!
……………………………………………………………………..
……………………………………………………………………..
…мне в ту ночь не спалось. Всё о жизни в охотку
Думал, думал, на звёзды глядел... сквозь решётку
Звёзды ночью, особенно в ясный мороз
Зло сверкают. Особенно как-то колюче.
Смотришь – будто бы инеем космос оброс...
Ну, лежу потихоньку, бессонницей маюсь,
Голова – забинтована, в гипсе – костяк,
На верёвке – нога. Что ни ночь, богатею, –
Дурень думкой у нас богатеет. Ништяк...
Только слышу: весёленький этакий, бойкий
Треск … – как в печке сперва... а потом – запашок.
Чую, тянет к нам снизу... аа крепенько тянет!
Ну, приплыли! – подумал... а уже не дымок,
Гарь уже разьедает глаза, по перилам,
По ступенькам дощатым, уже к нам теперь
На этаж влез огонь... гложет пол, окна лижет,
Рвётся, слышно, в закрытую дверь.
Ну а та – на замке. Вся в железах, оковах.
И покудова, держит… но чую, она
Тоже рухнет вот-вот. А на окнах – решётки
В полруки... это что? Всем хана?
Что есть мочи ору, все клистиры, все склянки
Расшвырял, всполошил всю палату... вот здесь
И открылось мне самое-самое,-
Понял, понял всё, кто такие мы есть:
Перед Богом, пред смертью самой, друг пред другом...
Хоть и страшненько было, не скрою, но жуть
Интересно кто как себя вёл в том капкане,
Кто допёр, что захлопнут он здесь, что чуть-чуть
И – кранты: – задохнёмся!..
***
Что, братцы, творилось!
Кто-то выл диким зверем, уже не зовя
Никого, просто выл и хрипел на постели...
Кто-то полз по палате, в отчаянье рвя,
Раздирая бинты на себе, будто сети,
Кто-то хныкал надсадно, с подвывом стонал...
Но меня поразили не те и не эти,
А два старых зека… жаль, имён не узнал.
Те не выли, не плакали, не суетились.
Друг на дружку взглянули, и, точно в цене
Не сойдясь за жизнешёчку, перекрестились
И молчком – навсегда – отвернулись к стене.
И отплыли... отправились, видно, в дорогу,
Где хлеба не горят, где полынь не горчит,
Эти – точно от Бога. И – прямёхонько к Богу.
Бог безмолвствует. Дьявол кричит..
…………………………………………………………..
…………………………………………………………...
…ну а я? Я не смог. Я был молод, хотелось
Кое-с-кем поквитаться, да и просто пожить...
Ногу вырвал (весь в гипсе), уж тут как сумелось,
Покатился, пополз в коридор... вот где жуть,
Вот где мерзость открылась!.. Представьте картину:
Как в мертвецкой, синюшная лампа едва
Освещает... какие тут скажешь слова? –
Полусгнившего мяса куски, всю мякину
Полутел, друг на друга ползущих, урчащих,
Сатанеющих... чьи-то протезы, культи
Подыхающих и тем сильнее хотящих
Доурчать, дохрипеть, досмердеть, доползти!..
Но куда? К эпицентру огня? К раскалённой
Бронированной двери внизу?.. А зачем?
Для чего вместе с ними я тоже, причём
Самый первый! – Всей кровью, всей тушей палёной
Где ползком, где рывком, кувырком, на локтях,
По ступеням горящим, хрипя, завывая,
Ничего уже, кажется, не сознавая,
Волочу к этой двери свой ужас, свой страх?..
Для чего? Я отвечу. Я крепко запомнил,
Всем нутром, шкурой всей осознал я в тот час:
Страх и ужас – вот всё, что хранит нас!..
***
И понял,
Что на подвиг толкает отчаянье нас.
Подвиг – значит подвинуться, двинуться далее,
Чем другие, на локоть, на палец, на пядь,
Это страх, что забудут тебя, и едва ли
Там, на огненной грани спасут... и опять –
Страх, что кто-то (не ты!) самым первым прорвётся
Через пламя к той двери, где, может быть, ждут
Черти, ангелы... в общем, спасители. Тут
Все равно как спаситель тобой назовётся. –
Там уже притартали пожарные бочки,
Ломом дверь подломили, но в открывшийся створ
Только первых, и тех только поодиночке
Можно вырвать на волю, чтобы вновь под запор
Затолкать, запечатать, забить... Но об этом
Разве думаешь тут? Разве помнишь?.. Ты в бой
Рвёшься, подвиг верша, – оттесняя собой
Самых злых и отчаянных, рвущихся следом.
Ты – спасёшься. Они? Может быть. А другие?
Бог судья… недостало им страха и сил?
Значит, замыслы были у неба такие,
Значит, слабо спасенье себе испросил…
……………………………………………………………….
………………………………………………………………..
…и вот-вот уже рухнут опоры, стропила,
Всех, кто в дверь не ушёл, под собой погребя
(Между прочим, скажу, так на деле и было),
Кто не смог, – видит Бог – отстоять сам себя.
Ты себя – отстоял. Вот твой подвиг. (О коем
Толковали вы здесь). Личный подвиг. Лишь твой.
А каких-то абстрактных – я, может, тупой? –
Не видал. Чем ни капли не обеспокоен.
Просто люди боятся – пожара!.. Конешно,
Здесь понять можно шире: загорелась душа,
Истерзала подлюка, бабёнка шальная,
Либо долг воротить не хватает гроша.
Кто-то дом не достроил. А кто-то карьеру.
Кто-то главную книгу не втюрил в умы…
Вот и рвутся, коль страх есть и сила, на подвиг,
Лишь бы вырваться первым из огненной тьмы...
………………………………………………………………
………………………………………………………………
…я добра, уж поверьте, осквернить не желаю,
Но подметил давно – далеко не всегда
Жест добра так уж искренен и бескорыстен,
Даже верящий в Бога, и тот иногда
Не из чистой любви, не от чистого сердца,
А из страха, что Бог не простит (вот уж ложь!)
Сунет денежку нищему, втайне терзаясь –
Эх, на деток своих бы использовать грош!..
…………………………………………………………..
…………………………………………………………..
…или вот, подмечал же, наверное, каждый:
В скорбном трауре, плача по мужу, вдова
Даже искренне, вправду любившая мужа,
Скрыть не в силах порой торжества,
И за всем её траурным, скорбным обличьем
Проступает предательски: «Пробил мой час!
Он был первый над кланом, но я – победила!
Я старейшина рода отныне для вас...»
……………………………………………………………
……………………………………………………………
Иль совсем уж нелепость: врагу и подлюке,
Душегубу, наветчику руку тянуть,
Если тонет... а было бы лучше, честнее,
И – по совести самой – ещё подтолкнуть!
Иль уж мимо хотя бы пройти, отвернувшись…
Пусть спасается сам. Бог попустит – спасёт.
Так ведь нет, – исказнясь, руку даст и поможет,
А потом (заслужил!) и насмешку снесёт...
Это что, от любви, заповеданной свыше?
Да от страха, от страха!.. От него одного!..»