Венок сонетов состоит из 15 сонетов. Первая строка второго сонета совпадает с последней строкой первого сонета, первая строка третьего — с последней строкой второго и т. д. Четырнадцатый сонет завершается первой строкой первого сонета (как бы первый сонет начинается последней строкой четырнадцатого). Пятнадцатый сонет (магистральный сонет, магистрал, мадригал) состоит из первых строк предшествующих 14 сонетов.
1.
Зов Иртыша.
Нет выше материнского завета-
не преклони колени пред врагом,
не оскверни предательством свой дом,
во всём достоин будь отца и деда.
В концлагере в тумане полусвета
бьют в Карбышева струи прямиком.
Над ним вода взрастает ледником-
вершин непокорившихся примета.
Сулят фашисты деньги и работу
и ждут ответ с упорством упырей.
Но генерал в огне не ищет броду.
Он слышит шёпот вольных ковылей,
зов Иртыша, поющего свободу.-
К земле родной любовь всего сильней.
2.
Журавли.
К земле родной любовь всего сильней.
Уже давно замечено в народе,
что эта песнь обычная в природе
звучит как гимн в устах богатырей.
Когда-нибудь ты видел журавлей,
не тех, что прилетают по погоде,
а тех солдат, что замерли в полёте,
закрыв от пуль простор родных полей?
Какая ж сила людям помогала,
когда в бою был слышен вопль камней?
Звезда какая путь им освещала?
Любовь. Любовь! Средь хаоса огней
она порядок вещий распознала.
В сердцах людей и смерть ничто пред ней.
3.
Заря.
В сердцах людей и смерть ничто пред ней,-
зарёй, несущей солнце в стан морозов.
Но снег лесной поляны мёртво розов,
в домах Чернушек нет жилых огней.
Фашистский дзот рвёт нити всех путей.
Метнул гранату Александр Матросов,
но лишь на миг у ледяных торосов
стук пулемётных смолк очередей.
Тогда он смертоносную струю
закрыл собой,- качнулась вдруг планета,
и тьма утратила над миром власть свою.
Когда зовёт на правый бой ракета,
становятся отважные в бою
истокам верным солнечного света.
4.
Истокам верным солнечного света
слова остались, что комсорг сказал:
- Коль жизнь людей ты, сын полка, спасал,-
достоин комсомольского билета.
Прервал воспоминанья лязг лафета.
Танк головной всё на пути сметал,
и знак фашистской свастики мерцал
впадением горячечного бреда.
Но Ваня Фёдоров не опустил свой взгляд,
не растерялся в поисках ответа,
сжимая связку гибельных гранат.
Он лёг под танк, шепнув слова обета:
- Гвардейцы не оставят Сталинград,
когда нужна для светлых дней победа.
5.
Звёзды.
Когда нужна для светлых дней победа,
гремит вовсю весенняя гроза.
Что ж не обрушились святые небеса
над Краснодоном в нынешнее лето?
Куда спешишь легко, едва одета,
что истово блестят твои глаза,-
здесь не творит волшебник чудеса,
из-под земли несётся пенье это.
Пока замёрзший месяц в небе спал,
гестаповец истерзанных людей
за верность Родине живыми закопал.
В последний час, хоралов всех звончей,
они поют Интернационал.
Уходят звёзды в дальний мрак ночей.
6.
Колокола Хатыни.
Уходят звёзды в дальний мрак ночей,
когда у дома, благостной святыни,
печалится солдатка-мать о сыне,
о муже и о судьбах дочерей.
А здесь, средь обожжённых кирпичей,
в тиши безмолвья и поныне
кого зовут колокола Хатыни
на остовах разрушенных печей?
Средь пепелищ, куда ни кинешь взоры,
ни смеха нет, ни песен, ни речей -
войной опустошённые просторы.
Зовут колокола:"Ты чей?.. ты чей?.. ты чей?"-
когда вблизи пылают метеоры
на небесах салютов горячей.
7.
Огненный пилот.
На небесах салютов горячей
сияет луч победного восхода
и славит миг бессмертного полёта,
что озаряет темноту ночей.
И видят люди в заверти смерчей
пылающие крылья самолёта
и огненного смелого пилота
над танками фашистских палачей.
Идёт он завершить воздушный бой,
как верная краям родным комета,
на вечное сближение с Землёй...
Алеют жарко листья бересклета.
Над полосой дымящей, фронтовой
горит венок из пламени рассвета.
8.
Огнецвет.
Горит венок из пламени рассвета
над тем, кто будет вечно молодым,
над Неизвестным именем твоим,
вместившим тысячи надежд людского света.
В незримой связи сила огнецвета.
На безымянные курганы вдоль дорог
высокий устремляется поток,
не знающий границы и запрета.
От стен Кремля, где ели разрослись,
тепло земли отеческой вбирая,
живой огонь восходит снова ввысь.
Сияет пламя, ввек не угасая.
Где все лучи звезды пересеклись,
всесильна жизнь, ей нет конца и края.
9.
Любовь.
Всесильна жизнь, ей нет конца и края.
Там золотой сверкает ручеёк,
где вьётся пыль истерзанных дорог,
где гнётся рожь, на пепел оседая.
Сидят бойцы, о будущем мечтая,
где невозможно синий василёк,
взрывной волной истерзанный цветок,
лежит на дне окопа увядая.
Звезда склоняется, об утре возвещая,
в часы затишья, возле гибких верб,
любовь двоих на счастье освящая.
Плывёт в тумане новолунный серп,
и кажется - здесь, где передовая,
растёт светло и колосится хлеб.
10.
Мать.
Растёт светло и колосится хлеб,
где танков шла несметная лавина.
Приснилось матери - слабеют руки сына,
но разрывают вражьих танков цепь.
В дыму кромешном полыхает степь,
горит броня и плавится машина,
дрожит от грохота сплошного луговина,
как будто рушится небес земная крепь.
Родного голоса доносятся слова,
фашистский распорядок нарушая:
- Назад ни шагу - позади Москва!
...Как шли панфиловцы, две смерти побеждая,
слыхала мать да горькая трава,
где стыли мины, жертву выжидая.
11.
Чайка.
Где стыли мины, жертву выжидая,
глядит ей в очи прямо автомат.
Парит легко, как сто веков назад,
над Волгой чайка, солнце предвещая.
Сказала Лиза, руку простирая:
- Москва стоит. Не сдался Ленинград.
Воюет партизанский наш отряд.
Горжусь я, за Отчизну!..
Не белый снег - сверкал огонь металла.
Стрелял фашист неистов и свиреп.
С улыбкой Лиза миг ещё стояла.
Хотя на миг (из капель бездны рек)
она победу света приближала,
над всей землёй отбросив чёрный креп.
12.
Хлеб Победы.
Над всей землёй отбросив чёрный креп,
сполохи боя бьют, не затихая.
Горит пшеница, зёрна осыпая
на серый клин, что будто бы ослеп.
Провеют люди обгорелый хлеб-
и на бугры, скрипя и громыхая,
где полоса дымит прифронтовая,
за тягачом взбирается прицеп.
Немые зёрна, родственную кровь,
обогревает мать-земля седая
и дарит к свету верную любовь.
От тех полей отеческого края,
что вспаханы в неровный час боёв,
идут лучи, вовек не умирая.
13.
Янтарный луч.
Идут лучи, вовек не умирая,
вновь зеленеет первая трава,
вновь оживает моря синева,
янтарный луч вновь славит жизнь, играя.
Пусть бьют фашисты, тело истязая,
святые помнит Судмалис слова.
Была бы только Родина жива,
он примет смерть, ни в чём не уступая.
В гестаповских застенках пред врагами
поёт он песнь, презрев могильный склеп,
о вечных соснах, вставших кораблями.
И видит каждый, сердцем кто не слеп,
светлеет ночь над отчими краями
от огневых негаснущих судеб.
14.
Жизнь.
От огневых негаснущих судеб
приходит весть из-за черты незримой.
Вдруг голос крови к матери любимой
доносит чудом в старой гильзе степь.
Вновь говорит войны порвавший цепь
душа глухой безвестностью ранимой
о силе, для врага непостижимой,
могучей, словно первозданья крепь:
"...из батальона с первых рубежей
в живых остались трое нас, парней.
Но враг отбит. Затих за речкой где-то..."
Свидетельствуют стены блиндажей
и камни осаждённых крепостей -
нет выше материнского завета.
15. (М)
Нет выше материнского завета.
К земле родной любовь всего сильней.
В сердцах людей и смерть ничто пред ней,-
истокам верным солнечного света.
Когда нужна для светлых дней Победа,
уходят звёзды в дальний мрак ночей,
на небесах - салютов горячей -
горит венок из пламени рассвета.
Всесильна жизнь. Ей нет конца и края.
Растёт светло и колосится хлеб,
где стыли мины, жертву выжидая.
Над всей землёй, отбросив чёрный креп,
идут лучи, вовек не умирая,
от огневых, негаснущих судеб.