Всё в лазури, в синем глянце,
Блещет солнца луч в волне.
Детородный орган зайца
Вдруг оттаял по весне.
А ведь на страстной неделе
Заяц к Велесу с мольбой
Обращался, чтоб не съели
Пред самой-то весной.
И не скажешь, как обидно,
По весне пойти в расход,
В час когда уж травку видно,
Солнце вешнее печет.
«Бог зверей, яви мне чудо
Дай в цветах увидеть дол».
Разумеется, о блуде
Заяц речи не повёл.
И зачем во все вдаваться,
Просьбу высказал и жди.
Бог славянский понял зайца
И рукой махнул – живи!
Стал творить зайчишка лихо –
Срам затеял, боже мой!
Цац-царап в кустах зайчиху
И в развилку головой.
И пошел – кусты трясутся,
А зайчихе не вздохнуть,
Та бы рада обернуться
На насильника взглянуть.
И сказать ему хоть матом:
«Что ж ты делаешь, нахал?»
Но куда там, как ухватом
Сук ей голову зажал.
Нет с проклятым зайцем сладу,
Запятнал охальник честь,
А коль так – танцуй «ламбаду»
Тем крути-верти, что есть.
Ветки шибче заходили
На потуги сорванца:
Чтоб шустры зайчата были
И находчивы в отца.
Но и счастье есть непруха –
Он, финальный взяв аккорд,
В рожу ей взглянул: «Старуха!
Вот послал мне ведьму черт.
Шла б ты бабушка до дома,
Недосуг мне тут с тобой.
Первый блин, известно, комом
Поглядим какой второй».
Вот зайчиха отдышалась,
Сердце унялось в груди:
«В этом деле, глупый заяц,
Лучше бабки не найти.
Молодухи телом ценны,
Но не тот у них запал…».
Из кустов за этой сценой
Волк с волчицей наблюдал.
Шепчет волк жене на ухо:
«Насмеялся от души.
Пока зайцы в раслабухе
Не закусим ль?» «Не спеши! –
Говорит ему волчица: –
Я ведь тоже стану мать
Размножаться и плодиться
Мы не станем им мешать.
Пусть бежит косой по следу
Столь желанных молодух.
Мы успеем отобедать,
Но потом, поверь мой друг,
Ради светлой перспективы
Я пока повременю,
Этот заяц похотливый
Сейчас пишет нам меню».
Сексуально озабочен
Убежал зайчишка вдаль.
Волки же любились ночью
На дворе стоял февраль.
И кружились вихри в танце,
Утопал весь мир в снегу.
Да и чем ещё заняться
В феврале, зимой, в пургу?
С бытом худо, с пищей тяжко,
Спишь вполглаза на бегу
Раздобыл ей волк дворняжку:
«Ну, не заячье рагу».
Извинился ненароком,
Думал, что вспылит всерьез
И посыплются упреки,
А ему лизнули нос –
Он в ответ. В пыли метели
Пробежал по телу ток.
Вдруг снега зарозовели,
Хоть и был дальтоник волк.
Приподнялись неба своды,
Расступился леса мрак.
Подсказала мать-природа:
Что, куда, зачем и как.
Можно взять любовь нахрапом,
Можно хитростью извне,
А вот Мишка Косолапый
Не любовник по весне.
И не грешных дней болячки
Гасят в нем страстей накал.
Просто после зимней спячки
Мишка сильно отощал.
Тут не то что шуры-муры,
Да амурные дела.
Даже собственная шкура
Ему стала тяжела.
И медведица-девица
Пылкой страстью не горит,
К речке, чтоб воды напиться,
Еле ноги волочит.
Но природа всех врачует,
Месяц с небольшим пройдет,
Мишка силу в теле чуя,
Уж медведице ревет:
«Ты куда запропастилась?
Хватит бегать стороной,
Все давно переженились –
Я один лишь холостой».
Выйдет та к нему из леса
Образумить, пристыдить,
Но медведя, как известно,
Лучше вовсе не сердить.
Что случится дальше ясно –
Род продолжит свой медведь.
До чего ж она прекрасна
Этой жизни круговерть.
24. 01. 17 г.