Деревня летом собирала, а клуб сводил на встречу нас,
И ты недолго выбирала с кем проболтать киносеанс.
Ступив на ногу покороче, вопросы занятых сердец
Мы обсудили, между прочим, и ты сказала: "Молодец!"
Я отвечал: "Как Вам угодно, ещё не время для невест..."
Наши сердца были свободны, как большинство скрипучих мест.
Не помню, что мы там смотрели, я видел, на экран глядим...
А щёки весь сеанс горели, что так вот рядышком сидим.
Какая муха укусила фортуну? Начала чудить...
Но ты внезапно попросила тебя до дома проводить.
И подтверждая резвый норов: "Мне помоги, если не лень,
Потенциальных ухажёров оставить с носом в этот день ..."
Ещё весь зал тянулся в чреслах и любовался на "Конец",
А наши остывали кресла от двух незанятых сердец...
От клуба мимо дома деда, вдоль огорода долгий спуск.
Я этот путь давно разведал, и знал, буквально, каждый куст.
Так скажем, не совсем с пелёнок, но очень часто им ходил.
Мой дед корову и телёнка на хутор в стадо отводил.
Черёмух длинными рядами, и молодым березняком…
Он зарастал плотней с годами, но был мне хорошо знаком.
Потом еловым тёмным лесом, под сенью высоченных крон,
Давил на психику как прессом крик растревоженных ворон.
Мы изгородь предельно ловко, взяли у леса на краю,
Физическую подготовку, продемонстрировав свою.
Барьеры, преодолевая, я помогал и страховал,
Серьёзно, глаз не отрывая, ещё подметить успевал,
Как пуговицы напрягает грудь, тонкой талии изгиб,
И то, как джинсы облегают нюансы девичьей ноги.
Сырой границей, низким местом, ручей неслышимый бежал.
Ил жидким темно-серым тестом, следы животных окружал.
В зубах с берёзовым листочком, под ногу ветку подложив,
Переходить ручей по кочкам тебе я руку предложил.
Девичья узкая ладошка нежна, суха и горяча,
Изящно, как большая кошка, коснувшись моего плеча,
Ты перепрыгнула преграду, красиво, ног не замочив,
Твой благодарный взгляд в награду, я улыбнулся, получив.
Вдоль тихой старицы, по лугу, зелёной молодой травой,
Мы шли, не торопя друг друга по длинной линии кривой.
И, опустив конец у жерди широких пастбищных ворот,
По колеи дорожной тверди прошли проулок, поворот,
Наш хутор, улица родная, домов огни по сторонам,
Канава водоотводная, здесь всё давно знакомо нам.
Все огороды, палисады, дворы с поленницами дров,
Мостки, колодцы и глиссады из труб берёзовых дымов...
Наш дом давно необитаем, ваш дом жилой, наискосок.
Идём и в памяти листаем, штрихи, бросая на листок...
Ещё немного и ты дома, как задержаться, что сказать?
Я предложил, пока не сломан, дом хуторянский показать.
Казалось, невидаль, какая, простая русская изба?
Ты согласилась, заправляя за ухо прядь волос со лба.
Всё было прибрано и скромно, и скотный двор, и сеновал,
Чулан, кладовка, в ряде комнат, разобран пол, чернел подвал.
Дом отзывался тихим эхом, в эти минуты не был пуст,
Но домовой в деревню съехал, на хуторе оставив грусть.
Я в этом доме всё оползал и сделал первые шаги,
Учился видеть вред и пользу, зло отличать от дел благих...
За простоту любил и сложность, за тишину и громкий смех.
Здесь, проявив предосторожность, засев на самый жаркий верх,
Меня пугали невозможно ухвата чёрные рога,
И с печки: "Бабушка", - тревожно спросил я: "Ты баба Яга?
Да?" Так рассказывала мама, а ей прабабушка сама.
И на зиму двойные рамы... Мир праху... Вечная зима...
Я запер дверь, и стало легче, грусть, растворяя на лице,
Сгущался синий летний вечер. Чуть задержались на крыльце,
К твоей калитке оставалось рубеж дороги перейти.
Мне было жаль, что всё кончалось, но повода не мог найти.
Сказав: " Спасибо", - помолчала: "Тебе за то, что проводил".
Каникул славное начало... Я с лёгким сердцем уходил…
Шагая быстро чистым полем, до дома пять минут ходьбы,
Гадал: какие выбрал роли для нас большой театр судьбы...
24.01.2018