Зима растеклась по твоей груди,
никто не сменит намокший бинт.
Мне смотрят в глаза, все как один.
Во взгляде тупой инстинкт.
Мы проиграли город, сестра,
мы проиграли все.
Смотри, как ненаши уже облака
ветер куда-то несет.
Не плачь, я буду рядом лежать до конца,
пока сквозь шкуру мою не пробьется трава,
или ее не пробьют на потеху герои.
Но и тогда не плачь, я совсем ничего не стою.
Только и знаю, что руку твою лизать.
Я ничего не помню, что нам говорила мать,
но храню ее облик, не ведая, был ли когда-то любим.
На свете одна есть свобода - быть совершенно ничьим.
И я принимаю ее за честь, как рыцарь присягу.
Я ведь знаю, сестра, что я тебе в страх и в тягость.
Не гляди на мои клыки, веришь, я ведь совсем ручной,
и хвостом умею махать не хуже любой дворняги.
Если достанешь клинок, сестра,
пусть я буду стоять спиной...
И, как обычно, рядом.