ты куришь на балконе, надушившись из флакона
а ночкой белой в чуждой вечеринке лишь беленькой согрет
и чекаешь соцсети ленты хроник, мечтая стать то ли Макроном, то ли Маркони
но голос в коридоре зовет обратно: “Скорее, Леха там надыбал мет”
и до утра в полудремоте, среди животных, укутанных блевотой
ты ненароком принимаешь жизнь такой, как есть
и сбросив детские мечты как пожилая шлюха свой капотик, погреб под стражей из условностей их в терракоте
спокойно похмеляешься и спотыкаешься об штору под крики : “Сука, занавесь!”
как Кеша пестрый, спешишь на остановку, в чужих штанах, чужих кроссовках
забыв в своих рейтузах, залитых пивом карточку метро
перебирая кнопки на двери хрущевки, перстами пианиста демонстрируя в нехитром деле сем сноровку
наверное, вспомнишь, как записала мать не на фортепиано, зато купила кимоно
и прибегая на летучке к перекличке, затем смотря в свои эксель-таблички
осознаешь, что, вроде, все в порядке, но втайне проклинаешь свою мать
ведь не твоя вина, что стал обычным, и что в культуре нашей быть обычным почти что неприлично
и не твоя вина, что быть простым в России значит быть никем и значит выживать
и ты уже на жизнь всю позади, в позиции ноль-ноль, где выбор относителен и сделан за твоей спиной
генетикой, веками, обстоятельствами и родной страной
единственный возможный выбор вот какой: сивуха у подъезда или благой кагор
вся разница лишь в том, насколько думаешь, что ты святой
и вспомнил ты об этом перед иконами в маршрутке, никак не парят прошедшие сколь бесполезно, столь безболезненно очередные сутки
нет голода, войны и бедности, и далеко что сумы, что тюрьма
но все существование поделено по ровным промежуткам, и не от этого ль так пресно и так жутко
что без трагедий жизнь трагедия есть сама