Иногда мои пальцы припоминают приятный холод,
что выходил из твоих ладоней и краешка губ.
Иногда напеваю песни, что пели мы в нежном томлении.
Иногда, вспоминаю нас, и нет уже бурь и стонов,
я просто приятно глуп
В моей долине чудного и ясного умиления.
Иногда я припоминаю трепет и негу в былом обличье.
Скажи мне, мой стих, зачем я опять вдруг пою о старом.
Иногда, разбивая игру двуличий,
избегая любых приличий, избегая иных отличий,
Разбегаюсь и кубарём падаю в ветер и становлюсь Икаром.
Говорящий ладонями с ветром, воспаривший подобно птице,
Я баюкал тебя крылами, охранял твоё пепелище.
Я не видел чужие лица.
Говорящий глазами с небом, растворялся в нём, как в небылице,
Я баюкал тебя напевом, томной негой и пряной пищей.
А тебе – лишь хотелось быстрее скрыться.
Эти песни, что воды глубинного океана
Были когда-то и штормом, и штилем.
Все утекает. Вот уж и кофе в моем стакане
Уже подосыл. Тот самый, немножечко в пряном стиле.
Иногда мои пальцы припоминают приятный холод,
что выходил из твоих ладоней и краешка губ.
Иногда напеваю песни, что пели мы в нежном томлении.
Иногда, вспоминаю нас, и нет уже бурь и стонов,
я просто приятно глуп
В моей долине чудного и ясного умиления.