Искажение.
Мы и раньше часто ругались. Тёплые отношения давно закончились. Остались лишь холод и рутина. А с тех пор, как солнце не взошло, стало ещё хуже.
За окном завывала чёрная буря. Пространство заполнено чёрной дымкой, уничтожающей всё живое. Ещё пару месяцев назад всё было как обычно. Дни в повседневной суматохе пролетали один за другим. И вот на земле настал Ад. Сотовая, радио и другие виды связи исчезли. Мир исказился до неузнаваемости. Всё, что происходило вокруг, в конечном итоге так и стали называть – Искажение.
А время шло. Из окна было видно, как люди распадались на части, а после, испарялись, под воздействием этой чёрной пелены. Никого не осталось уже после первой недели. Так прошло два месяца. Искажение не исчезло. Еды и воды почти не осталось. Впереди ждала голодная смерть.
Напряжение росло. А вместе с тем росла и ненависть ко всему. Мы с мужем уже давно расселились по разным комнатам. И он часто выходил в подъезд, чтобы не слушать мои крики и проклятья в его адрес. И в этот раз всё было так же.
Еды оставалось только чтобы покормить ребёнка, после чего он заснул.
Наступила ночь.
Я проснулась от звука открывающейся входной двери. Тихие, очень медленные шаркающие шаги. Шуршащие звуки. Открылась дверь в соседнюю комнату. А после всё стихло. Время близилось к рассвету.
Я не могла уснуть. В этой тишине каждый звук усиливался стократно. Из соседней комнаты не было слышно привычного храпа. Всё было слишком тихо.
Ребёнок крепко и мирно спал. Я поднялась с кровати и вышла в коридор. Дверь во вторую комнату была приоткрыта. Оттуда доносились приглушённые хрипы. В коридоре, на полу, стояли четыре больших, тщательно запакованных и обмотанных скотчем, пакета. Местами скотч был словно оплавлен. Один из пакетов был надорван, и из него на пол высыпалась крупа. Это были пакеты с едой и медикаментами.
На полу виднелась запёкшаяся кровь.
Я медленно прошла по коридору, открыла дверь в комнату, и замерла на пороге.
Он сидел, прислонившись к стене, глядя прямо перед собой белыми, ничего не видящими глазами. Кожа его дымилась и медленно испарялась. Местами тело было прожжено до самых костей. Полу изъеденное, словно кислотой, лицо выглядело зловеще в свете луны, еле пробивающемся через Искажение. Лужа крови вокруг бурлила и испарялась чёрной дымкой. Правая рука, прожжённая на месте локтевого сустава, уже почти не держалась на теле. Грудь, где уже местами были видны рёбра, медленно вздымалась под неровным дыханием. И приглушённый хрип, который, должно быть, был криками агонии и страдания, звучал ещё более зловеще, чем все остальные ужасы.
По моим щекам текли слёзы. Вся придуманная ненависть к этому человеку исчезла.
«Спасибо… Прости меня…» - лишь сорвалось с моих губ. А после к горлу подступил ком. А там много хотелось сказать.
Он взглянул на меня своими белыми глазами. На его губах появилась улыбка. А после раздался протяжный хрип. И наступила полная тишина.
Чёрная дымка медленно разъедала и испаряла его мёртвое тело.
Я села на пол и зарыдала.
***
Принесённой еды хватала на пару месяцев. Но уже через семнадцать дней нас нашли и эвакуировали. Спустя какое-то время, мне рассказали, что нашли нас благодаря записке, оставленной за пределами Искажения.
Мне протянули конверт. Записка была написано ровным строгим почерком моего мужа. Он оставил это послание, а после вернулся, чтобы мы остались в живых.
Через год искажение рассеялось. И обо всём вспоминали, как о давнем страшном сне. И эта история стала страшной сказкой на ночь.
А на кладбище было много пустых могил. Хоронить в них было некого.