Малиновая шёлковая нить,
чахоточный румянец оживляя,
пыталась жизнь Марии подсластить,
но вдавленные клавиши рояля
не заглушали топот детских ног
и той, что омолаживала мужа,
дрожал над головою потолок,
и слёз жены не высыхала лужа;
среди сервизов в клетке золотой
кривлялись обезьянки из фарфора,
но для Марии, для неё одной
жестокий, но любимый-таки город
за окнами сиял, и шесть коней
на два крыла поглядывали с арки -
на запад, на восток, и небо ей
напоминало, совершаются где браки.