Внезапно ветер стихнет, метель застрянет в пробке
И выжившее море застынет камнем фраз
Безмолвным пилигримом на брошенной циновке
Блаженным Августином среди погибших нас
Печаль и откровенье наполнят бездну чаши
Отрезанные ноги пойдут куда-то в степь
И вьюга не застанет ни странника, ни пашни
Одна святая лодка, как одинокий лебедь
Скрывается в затишье заката и восхода
За почерневшей верой в объятья и людей
Уставшим мирозданьем от бесполезных родов
Проснувшимся ребёнком далёких лебедей