Загрубевшее старыми шрамами,
рассеченными болью внахлест,
запечатанное килограммами
пересохшими с горечью слез.
Не содрать бы зажухшую корочку,
не вспугнуть зачерствелости мир.
Только сердце косится на форточку,
снова в омут вспорхнет дезертир.